Антиглобализм

20 января после тяжелой болезни скончался югославский поэт, борец с империализмом Йоле Станишич

Йоле Станишич — это борьба за Югославию и Сербию в тяжелейший период их существования. Это постоянные усилия в борьбе против «нового мирового порядка». Йоле Станишич — это активный участник, «стержень» антиглобалистского сопротивления в России, на Балканах, в мире.  Это наш друг и соратник, один из организаторов кампании памяти Слободана Милошевича. Его выступления о Слободане запомнились многим.

Йоле Станишич — это настоящий коммунист, человек, пожимавший руку Че Геваре, участник многих коммунистических акций.

Нет, Йоле Станишич — в первую очередь замечательный поэт. Но и тут его творчество постоянно пересекалось с политическими действиями. И это не только содержание многих его стихов. Мы особенно благодарны Йоле за участие в жюри конкурсов антиглобалистской поэзии «Живи, Земля!», за непредвзятые суждения о стихах участников — как ни грустно иногда было их выслушивать авторам.

Йоле Станишич — это красный цвет и поэтическая тональность эпохи.

Нашего Йоле не стало.

Не забудем!

Антиглобалисты

Стихи Йоле Станишича

ЧЕ ГЕВАРА

Он весь был сердцем
Потому
сегодня он — звезда.
И домом был весь мир ему,
он не имел гнезда…

Среди травы — он был цветком.
Среди высоких скал — как гром…

Он морем вечности плывёт,
волну отважно режет,
корабль бессмертия ведёт,
в объятьях — солнце держит.

МОЛИТВА СТАРОГО БУКА

Если истлеет моя сердцевина,
высверлит время её без пощады,
если года налетят, как лавина,—
угли живые в меня не бросайте,
страха в меня не вгоняйте,
не надо!

Рана моя, не зияй ты широко,
будь как людское печальное око…
Пусть в меня пчёлы меж веток тенистых
носят, жужжащие, снова и снова
души вступивших в таинственный сговор
горных цветов и лучей золотистых.

Тихую музыку вашей заботы,
пчёлы, несите в прозрачные соты;
пусть они соками
будут полны,
чары хранят пробуждённой весны…
Не зашумлю я тогда от разлуки,
и сердцевину и сердце теряя…
Словно бальзам,
словно нежные руки
к ранам моим прикоснутся, я знаю.

Дух мой сумеет ожить, отогреться,
если войдут в него силой чудесной
радость, надежда
великого сердца,
взмывшего в колокол —
синий, небесный…
Скрытые раны мои не терзайте,
угли живые в меня не бросайте,
мне — зеленеть ещё,
быть ещё песней!

 

* * *

Жду тебя в слезе
и в горьком хлебе,
жду, когда звезда сгорает в небе.
Жажду в ожидании упорном,
словно цепь тяжёлая — жестоком
повстречать тебя
в ущелье горном
под зелёным явором высоким,
чтобы наши тени промелькнули
на тропе, где ходят лишь косули…

Не зовёт
с высот орлиных лира,
но строка идёт тебе навстречу…
Я пою тебя
и горе мира;
груз веков
пусть ляжет вновь на плечи,
чтоб я смог увидеть хоть однажды
у тебя во взоре пламя жажды…

Сердце
я раскрою острой стали —
только б слёз
глаза твои не знали.

* * *
И. Мештровичу

Камень скал далматинских
жаждет твоей руки.
В глубокой его сердцевине
грезит твоя душа.

Над далматинскими скалами
яркое солнце качает
колокола золотые…

В каменных скальных недрах
пальцами ты расплетаешь
застывшие косы молний.

И каменные далматинки
встают—в них огонь пылает
и страсть голубого неба.

Катишь тяжёлый камень
ты до порога дома:
в нём пробудить мечтаешь
давний, неустрашимый
дух своего народа —
сон его страшный сбросить,
скрытый в каменной гильзе…

Камень скал далматинских
жаждет твоей руки.

 

* * *

Я поднял камень —
и под руками
сверкнуло слово —
свеча и пламя.
Из-под застывшей
коры веков
раскрыла ярко
свой взор любовь, —
так, словно в сердце
у огонёчка
живёт, не гаснет
вечности почка.
В ней, в жарком свете —
огонь столетий;
нет, мы не пали
во тьму забвенья,
чтоб люди знали
и не забыли —
и кем мы были,
и кем мы будем,
какие зёрна
оставим людям.

Любовь восславить
мы клятву дали,
лицом на землю
за это пали.
Свеча под камнем
не зря пылала —
чтоб эта песня
слепой не стала,
чтоб сердце в пепел
не обратилось,
лишась надежды
хоть на мгновенье
на жизнь, на счастье,
на воскресенье.
Пылает в камне слово,
пылает —
и время верою окрыляет.

 

* * *

Выросли травы в изломах рассвета—
так временами стихи прорастают,
в ниву одну мне собрать бы их где-то,
пусть не ломаются,
не увядают.
Дольше гляжу я
в изломы рассвета –
что в них:
травинки иль строки поэта?

Перевёл с сербскохорватского С. Ботвинник

Цитируется по: День поэзии 1985: Сборник/Сост. С. Ботвинник, Ю. Скородумов. – Л.: Сов. писатель, 1985. – 352 с.