Еще не набат, но колокол уже звонит

Как все начиналось

Сегодня, на переломе десятых годов 21-го столетия,  когда на планете разворачиваются во всей полноте  катаклизмы мирового экономического Кризиса, и ни у кого уже нет сомнения в его разрушительном  воздействии на мировую систему капиталистического производства, любопытно вспомнить, что обещали нам, в России, сторонники рыночных преобразований у истоков  поворота к капитализму. Вот одно из гнезд таких, может быть наиболее квалифицированных «прорабов» приватизации, свитое в  престижном, моем родном  МГТУ им. Баумана, выпустило тогда, в 1993 году пособие [1], где утверждалось (тр.443):

«Экономический кризис оказывает противоречивое влияние на ход реформ. С одной стороны, он подталкивает их к ускорению,поскольку лишь рыночные механизмы способны стабилизировать положение и создать новые импульсы для экономического роста. С другой, - дезорганизация хозяйственной жизни создает стимулы для оперативного административного вмешательства с целью хоть как-то поддержать функционирование экономики и жизнеобеспечение населения».

Именно такой стабилизацией нам представляли ситуацию в стране в годы правления Путина, после развала экономики в ельцинские годы. Чего только не было, так это поддержания  жизнеобеспечения путем административного вмешательства, но зато какое вмешательство началось с началом последующего кризиса, когда беспомощность  рыночных механизмов явилась в полной красе, какая демонстрация социальной направленности политики явилась миру!  А это предусматривалось  рыночниками еще на берегу, перед тем как пуститься по волнам свободного предпринимательства (там же, стр. 452):

«…процесс экономических преобразований неизбежно сопровождается ростом социальной напряженности. Поэтому власти, проводящие реформы, должны осуществлять гибкое социальное маневрирование, стремиться там, где это возможно, идти на компромиссы и использовать все средства для предотвращения социального взрыва. Однако подобные компромиссы не должны затрагивать принципиальные вопросы, от которых зависит общий успех политики стабилизации и ускоренного движения к рынку»

Словом, нельзя сказать, что не ведали, что творят. Ведали, но только недостаточно грамотно. Утверждая слепую веру в могущество  рыночных мезанизмов, забыли о могуществе кризиса. А он  не долго заставлял себя ждать. Ратуя за монетаристские методы влияния на производство, полагаясь на макроэкономические методы, на внедрение стохастических, вероятностных моделей хозяйства, когда господствует опора на мониторинги экономической погоды при господстве коммерческой тайны и свободного предпринимательства, буржуазные реформаторы вели страну к неизбежному финалу – участию не столько в мировом разделении труда, сколько в мировом разделении тягот глобального кризиса. Оказалось, теории игр не пригодны для ориентации в экономических процессах, а рыночники определенно заигрались, и дождались момента истины.

 

Первый момент истины

Сегодня капиталистическая система являет собой груду развалин, которую судорожно пытаются оживить, упорядочить, выработать некие финансовые механизмы, вдохнуть новые жизненные силы. Кто мог еще совсем недавно предполагать, что самая могучая буржуазия в мире, американская, - будет, заискивая, зависеть от Китая заткнувшись по поводу «прав человека». А визит президента Обамы именно это и продемонстрировал.  А к этому дело шло уже давно. Еще в середине 90-х годов прошлого века уже громызали отдаленные раскаты – кризис прошелся по так называемым «молодым тиграм» Юго-восточной Азии, по Аргентине, Бразилии, Мексике, вызвал  дефолт 98-го года в Росси, и с периферии перекинулся в главные капиталистические страны. 2000-2001 год прошли под знаком кризиса.

Всю весну и лето2002 г ода западные экономисты обнадёживали – вот-вот начнётся оживление в бизнесе, на носу повышение учётной ставки. И всё разочаровывались: надежды не сбываются. Грешили на последствия террористических актов в Нью-Йорке 11 сентября.  Да, конечно, авиакомпании стали терять пассажиров, авиапромышленность – заказы, рабочие – работу. Но  автомобили Фиата – не летают, а они тоже не раскупаются. Французские и немецкие авто – то же самое. Цены акций на биржах падают, а тут вскрывается подноготная - крупнейшие фирмы США в сговоре с аудиторскими конторами завышают сведения о своих доходах, чтобы обнадёжить высокими дивидентами, поддержать спрос и цену на свои акции на биржах. На биржах последовал обвал курсов. Каким концом всё это задевает монополистов медиабизнеса (издательства, телекомпании и т.п.) – трудно сказать, но и в США, и в Германии, и во Франции проходит эпидемия банкротств и в этой сфере. Ну, казалось, достигли дна, - оттолкнуться, и начнётся всплытие! Конец стагнации (застою в экономике) и пойдёт «разогрев». Ну?! Что медлит резервная система!? Поднимайте учётную ставку, и все поймут, что пора брать кредиты для продолжения бизнеса, пока кредит не подорожал ещё больше!

И вдруг – гром с ясного неба.  В США снизили ещё ниже и так самую низкую за последние десятилетия учётную ставку.

Оказывается - нет застоя! Есть движение! Но не в ту сторону!! “Риск возникновения неуправляемой инфляции слишком велик!” – прорывается нешуточная тревога. 

В Европе учётная ставка, т.е. процент, под который банк даёт деньги в кредит, составляет порядка 3-4%, в США он стал 1,25%, а в Японии он вообще 0,1% - почти даром – бери – не хочу.

Почему такое внимание западные экономисты уделяют этому параметру, цене кредита? Дело в том, что у истоков нынешнего, модного уже почти целый век, направления макроеэкономического вмешательства  в стихию рынка со стороны буржуазного государства (т.е. инструмента диктатуры класса капиталистов), стоял замеченный ещё Лениным  экономист Кейнс. Кстати, мнивший себя последователем Маркса. И вся соль его рецепта лечения рыночной экономики от кризисов состояла в идее интервенции государства в области кредита. Государство создаёт своего рода демпфер – устройство, смягчающее скачки производства – резервную банковскую систему. Эта банковская система волевым порядком назначает процент – учётную ставку, под который выдаётся кредит. Когда экономика выходит из кризиса – оживляется деловая активность, идёт «разогрев» на базе обновлённого основного капитала, на базе прибережённых на этот случай научно-технических новшеств, здесь надо оградить экономику от несерьёзных, рискованных  предпринимателей  - будущих банкротов. Надо затруднить им  получение кредитов, повысить процент. В экономике будет циркулировать меньше денег, т.е. деньги станут дороже, инфляция уменьшится. Ажиотажный разогрев будет притушен, безработица будет сокращаться не так интенсивно.  Затем пик экономического цикла будет пройден и производство станет испытывать трудности сбыта, продажи сократятся и бизнес станет испытывать потребность в живых деньгах.  Начнётся эпидемия взимания долгов по обязательствам, (начнёт раскрываться вся фиктивность, раздутость рынка вторичных денег), и резервная система снижает учётную ставку, спасая от банкротств, поддерживая производство, уменьшая темп нарастания безработицы. Одновременно растёт количество живых денег в обращении, растёт инфляция.

И задача системы – держать эти показатели, процент безработицы и процент инфляции, в узких привычных пределах – порядка от 4% до 13 %.  Безработица выросла до 7% а инфляция всего 4% - система снижает ставку, инфляция возросла до 8%, безработица снизилась до 5%. Значит, крути баранку в обратную сторону. И, правду сказать, поначалу, в 30-е годы, этот рецепт помогал, хотя чистоту эффекта смазывали воздействия гонки вооружений и последствия войны.  Однако в семидесятые годы накопление эффектов внутренних рыночных процессов стало нарушать обнадёживающую картину поддержания равновесия – баланса инфляции и безработицы. Парадоксально, но факт – инфляция и безработица стали изменяться в одном направлении, расти одновременно.

Вот тогда возникла идея отказаться от вмешательства кооператива буржуев – государства – в их “личный” бизнес. Тэтчеризм и рейганизм сделали ставку на «локомотивы» экономики. Пусть снова поработает закон джунглей, пусть сильные, которых для “справедливости” зажимали антитрестовскими и антимонопольными законами, порезвятся на свободе, как “санитары леса” -  пусть съедят нежизнеспособных. Поработает естественный отбор, даст новую породу фирм, вольёт новую кровь в жилы капиталистической экономики.     Как известно, и эта модель не сработала, от тэтчеризма отказались.

И  вот на грани тысячелетия обнаруживается, что не помогает и возврат к макроэкономическому управлению на новой “научной” основе. Взяв на вооружение теорию очередей Канторовича, теорию оптимизации решений, теорию игр, теорию экономического моделирования, вооружившись средствами электронного бизнес-мониторинга и тому подобными новшествами, преодолеть противоречие между общественным характером производства и частным характером присвоения не  удаётся. Каждая фирма принимает производственные решения в условиях неопределённости, не зная решений остальных субъектов производства и сама скрывая свою коммерческую тайну. И этот коренной порок системы частной собственности на средства производства в пределах капиталистического строя   непреодолим. Это принципиально. И это подтвердил дальнейший ход экономических событий.

 

По ком звонит колокол.

В 2003-2004 годах казалось, что удалось избежать масштабной стагнации, что реализуется восходящая ветвь экономического цикла, учетные ставки подрастали и казалось до очередного спада далеко, что как обычно, есть время  для спокойного развития. Но уже в конце 2006 года оживились опасения за экономическое здоровье мира. Обнаружились симптомы, встревожившие мир капитала.

Уже и в средства массовой информации проникло беспокойство за устойчивость мировой экономики – доллар трясет, он медленно, но неуклонно падает, и уже за год падение составило 11%. Пресса гадает – началось уже? Или это сами капитаны крупного  капитала США предпринимают спасительный маневр, чтобы оживить свою экономику, победить в конкурентной борьбе. Если доллар дешевеет относительно евро, то американских товаров, оцениваемых в долларах, европейский покупатель на свои деньги может купить больше. Это своего рода распродажа, увеличение экспорта, а значит увеличение производства, рост экономики. В конкурентной борьбе дело обычное, похожее на демпинговую политику, когда, продавая ниже себестоимости, изгоняют с рынка конкурентов с тем, чтобы, став монополистами, на монопольной цене вернуть потерянное с лихвой.

Однако, дело  и не совсем обычное, и беспокойство  за мировую экономику было не случайно, если оглянуться на историю вопроса. Вспоминается рекламный клип российских банков, в котором обесцененные в сравнении с рублем зеленные доллары несло ветром по тротуарам как опавшие листья. Опасность ощущалась уже давно, хотя бы и на уровне подсознания. И у сравнительно серьезных аналитиков мрачных прогнозов хватало – уж больно велики были диспропорции в экономической системе лидера мирового капитализма, в США. Это и небывалый рост различного рода долгов, и пробуксовка  ставших, казалось бы, привычными методов смягчения регулярных экономических кризисов, разработанный еще в двадцатые годы двадцатого века упомянутым выше английским экономистом Кейнсом, работы которого привлекли внимание Ленина. На них он ссылался в своем  глубочайшем анализе  тенденций мирового экономического и политического развития, изложенном на II конгрессе Коминтерна [2]. Там же Ленин отмечал, упоминая реформистские иллюзии курса президента Вильсона, что «Кейнс разоблачил наглядно, как Вильсон оказался дурачком, и все эти иллюзии разлетелись в прах при первом же соприкосновении с деловой, деляческой, купцовской политикой капитала…».

 Характерно замечание о роли политэкономического  анализа, сделанное Лениным по этому поводу там же: «…я не думаю, чтобы хоть одно коммунистическое  или вообще революционное  воззвание могло по своей силе сравниться с теми страницами у Кейнса, где он рисует Вильсона и “вильсонизм” на практике». Позже, в проекте инструкции советской делегации на конференцию в Генуе, Ленин, относя  Кейнса к мелкобуржуазной демократии,  ставил задачу «выделить это крыло буржуазного  лагеря»,  объявить допустимым  и желательным «соглашение не только торговое, но и политическое (как один из немногих шансов мирной эволюции капитализма к новому строю, чему мы, как коммунисты, не очень верим, но помочь испытать согласны и считаем своим долгом, как представители одной державы, перед лицом враждебного ей большинства других)»[3]. И  Ленин не ошибся в прогнозе – этот шанс Кейнса был испытан, и неверие в этот шанс оказалось вполне обоснованным. Рецепт Кейнса заключался в регулировании буржуазным государством  экономической ситуации путем воздействия на нее через резервную финансовую систему. На этот шаг пришлось пойти президенту Рузвельту после мирового экономического кризиса 1932 года, продемонстрировавшего исчерпанность рыночного регулирования экономики, которую прогнозировал  Ленин в упомянутом выше анализе. Как упоминалось выше резервная система  - государственный банк – назначал цену кредита, предоставляемого им, так называемую учетную ставку, в зависимости от этапа экономического цикла. Воздействуя, таким образом, на баланс инфляции и безработицы, держа их в пределах четырех – тринадцати процентов, не затрагивая частной собственности на средства производства, первое время удавалось восстановить рыночное регулирование капиталистической экономики. Курс Рузвельта, осуществившего идею Кейнса, реформисты превозносили, как осуществление  мирного пути преобразования капитализма в социализм. А правое крыло буржуазии поначалу проклинало своего спасителя Рузвельта, как ставленника «красных». Кризисы смягчились,сдемпфировались, но  не исчезли, напрасные растраты общественного труда, выражавшиеся в массовых банкротствах,  накапливали диспропорции в экономике. И к семидесятым годам чаши весов “инфляция – безработица” уже не только колебались, но и пошли совместно вверх,  за пределы коридора 4-13%.

Помните? «Как коммунисты, мы не очень то верим» в успех мирной эволюции капитализма.  И этот прогноз Ленина оправдался.

В семидесятые- восьмидесятые годы признаки отказа механизма упреждающего регулирования стали явными. Отказ от обмена долларов  на золото, а затем и глубина очередного кризиса, затронувшего и отрасли с передовой информационной технологией, вытолкнувшего в очереди за благотворительной похлебкой у полевых кухонь Армии спасения  массу высококвалифицированных программистов, рассеяли еще один, уже новый, миф. Миф о том, что одними только средствами технического прогресса, средствами науки и техники управления – кибернетики, - не затрагивая отношений частной собственности на средства производства, капитализм способен излечить свои пороки.

. Как реакция  на разворачивавшийся кризис всей системы родилась реакционная идея правого крыла буржуазии (об этом детально рассказано в  статье Анри Габо[4]) – возродить на новом уровне, уровне транснациональных монополий, практику  ухода государства из экономики. Тэтчеризм  (по  имени “железной леди”) исходил из того, что рынок себя не исчерпал. Что в борьбе монополий, в этой схватке колоссальных экономических тиранозавров,  победят сильнейшие. И они-то и вытянут, как локомотивы, всю капиталистическую экономику, включая и сектор мелкого и среднего бизнеса. Всем памятны перепевы этой теории на страницах нашей перестроечной прессы.   Особенность состояла только в том, что ельцинская Россия еще ложилась на этот курс, в то время, когда на Западе он уже заканчивался очередным провалом. У нас, помнится, в 1991 лидер городской московской организации КПСС в прямом эфире на телеэкране проводил прием. Рядовая партии спросила его: на чем основывают вожди  надежду на  благотворность рыночных реформ? И  получила  ответ: « В США рынок подтвердил свою благотворность! Почему у нас будет иначе?».  О том, что в Латинской Америке, или Африке и Азии рынок отнюдь не был благотворным,  перестройщики умалчивали.

А на Западе уже в девяностых годах вновь с трепетным волнением стали отслеживать результаты манипулирования учетной ставкой в США,  вновь возродились надежды на госкапиталистические рычаги оздоровления экономики.

Подтвердилось и еще одно предвидение Ленина, высказанное в работе «Империализм, как новейшая стадия капитализма». Объективная реальность с необходимостью заставляет капитализм переходить к методам государственного капитализма, являющегося последней ступенькой общества на пути к социализму и демонстрирующего готовность общества  к социализму, демонстрирующего ненужность обществу особого класса собственников средств производства.

  Здесь следует отметить, что невозможность для капитализма на этом этапе обойтись без перехода к этой ступени ощущается и в России. Разгромные для нашей экономики ельцинские реформы (в русле теорий   Тэтчер и Рейгана и всей гарвардской школы экономистов), продолжаются еще и до сих пор в форме курса на приватизацию «естественных монополий».  Но пробивает себе дорогу объективная потребность возврата к  участию государства в экономике. Меры по введению учета алкогольной продукции, по возврату государству концессии на «Сахалин-2», по выкупу Сибнефти, по созданию авиационной корпорации ОАК и т.п., свидетельствуют о непоследовательном, внутренне противоречивом, вынужденном объективным ходом развития общества, частичном пересмотре экономического курса, в определенной мере обманном, маскирующем инерцию прежнего курса.. Эта инерция прежнего курса продолжается, и выражается в первую очередь в намерении вступить в ВТО (всемирную торговую организацию), где как раз и разыгрываются схватки экономических  ископаемых тиранозавров – транснациональных корпо

раций. Расчет – на мощь российской экономики, основанную на нефтедолларах. И возможно - на ослабление партнеров, о котором предупреждают упомянутые  выше тревожащие симптомы.

    Опубликованная в  журнале «Марксизм и современность»[5]» статья «Лиссабонский процесс» Анри Габо, - сотрудника Института марксистских исследований  при ЦК Партии Труда Бельгии,   предоставляет нам убедительную информацию о симптомах потрясений  2006и последуюзих зодов.. Оказывается, что  «спекулянты, многонациональные корпорации, финансовые группы и т. д.  играют на производных биржах, делая ставки, объем которых в шесть раз превышает реальные богатства, созданные в мире за год» ([5]стр. 72). Это и есть те накопившиеся  за последние пятилетия диспропорции в экономике и финансах, несмотря на госкапиталистическое регулирование через резервную систему, это и есть стихия рыночной экономики, исчерпанность моделирования финансовой системой системы капиталистического производства и распределения в обществе. Это огромный фиктивный капитал, вторичные деньги, не имеющие обеспечения продукцией производства.  Это - фетишизм товарно-денежных отношений, когда для частного собственника все эти акции, долговые обязательства, векселя и тому подобные бумаги представляются реальным богатством, но для общества в целом – таковым не являются.  В конце концов, реальность себя проявит, момент взаимных расчетов наступит, и прозрение будет горьким.

  Стоит выяснить, откуда возникает этот фиктивный капитал, надо понять природу биржи. Маркс и Энгельс в усилении роли биржи видели проявление роста общественного характера производства. Действительно, в обществе есть потребность и возможность  производить общественный продукт, но при частной собственности  на средства производства все эти возможности не реализуются полностью, поскольку не координируются из центра, охватывающего все  производство и распределение, не охватываются планированием. Поэтому в дополнение к простейшему рыночному механизму, сложившемуся стихийно, рождается  механизмом фондовой биржи, привлекающей в производство через продажу акций резервные общественные ресурсы, распыленные  среди населения. Эти акции являются ценными бумагами, имеют хождение как вторичные деньги, ими расплачиваются  за долги, их берут в обеспечение кредита,  под обязательство расплатиться ими выдают векселя при получении кредита, и эти векселя сами начинают выступать в роли вторичных, и третичных, и т.д. денег.  Вся эта пирамида взаимных обязательств образует фиктивный капитал. Реально в производство внесены какие-то деньги, обеспеченные в какой-то мере общественным продуктом (фирмы зачастую завышают реальную стоимость акций при  их выпуске и этот обман поддерживают лживыми завышенными отчетами об успехах фирмы, как это было в недавнем скандале с крупной фирмой  в США).  Но вторичные деньги создают уже у нескольких их владельцев видимость обладания этими  же единственными первичными деньгами, реально вложенными в  производство. При банкротстве фирмы - без этих денег окажется не только акционер, но и та цепочка кредиторов, которая рассчитывала на возврат им долга.   Так, фирма  B, купив на x долларов акции фирмы A, считает их своим капиталом в x долларов, и приобретая в кредит сырье у фирмы C, под этот «капитал» дает свои долговые обязательства, которые фирма С, в свою очередь, считает своим капиталом в x долларов, и так далее. Получается, что эти  x долларов несколько раз приводят в действие производительные силы, интенсифицируя рост  производства в обществе. Но когда в этой цепочке случается сбой, то происходит цепная реакция  взимания долгов и биржевой крах.

        Фиктивным капиталом  в значительной мере оказываются и денежные знаки  США, отчасти ничем не обеспеченные, и которые  -  своя рука владыка, - они выпускают для обеспечения обращения капиталов в мировой экономике. Это порой и обнаруживается, как это случилось в семидесятых годах, когда  Франция попробовала  обменять евродоллары, вложенные в европейскую экономику, на реальное золото. Расплатившись, США тут же фактически отменили золотое обеспечение доллара.

   У нас с фиктивным капиталом население ознакомилось, польстившись на ваучеры, «ценой в две “Волги” каждый», на акции фирм-однодневок типа «Гермес» или  «Московская недвижимость», на бумаги пирамид типа  “МММ”  или “Властилина”. И конечно же облигации краткосрочного государственного займа, вызвавшие дефолт 1998 года - это чистой воды фиктивный капитал, со всеми его последствиями.

Характерно, что за пару месяцев до дефолта листовка Московской организации РКРП давала

прогноз надвигающегося обвала уже своим заголовком: «Пламенный привет приватизаторам от мирового экономического кризиса». Правда, ожидание дефолта носилось в воздухе, можно бы и не ставить себе в заслугу. Но вот прогноз того, чего мало кто ожидал, - глубочайшего кризиса мировой экономики на рубеже тысячелетий, нельзя  не поставить в заслугу РКРП. Еще в 1997 году в «Экономической газете» Михаилом Левиным, членом Идеологической комиссии МК РКРП,  на основе теоретического анализа эмпирических данных был сделан прогноз этого кризиса, и названы его сроки.  Ни КПРФ, ни другие оппозиционные  организации, и тем более прорежимные, о таком прогнозе и не заикались.

И прогноз сбылся, кризис грянул, и даже в ожидаемый срок, в 2000 г. Его у нас замалчивали, буржуазные СМИ  распевали свое “все хорошо, прекрасная маркиза”. И даже оппозиция всех цветов на него не среагировала. А вот какими терминами с высоты прошедших лет характеризует его Анри Габо, цитируя Штиглица, нобелевского лауреата по экономике: “безумные 1990-е годы достигли пика эйфории, а затем наступил крах” ([5] стр. 72) . Там же цитата из Л. Саммерса, одного из руководителей казначейства США и МВФ: “крах NASDAQ показал, что новая  экономика была … оптическим обманом”.  На с. 73: “В конце десятилетия …наступил биржевой крах”. На с. 74: “Американская модель «рискованная, - это доказал крах биржи…как только где-то произошел провал, сразу возникает возможность катастрофы.… С июля 2000 до декабря 2001 в стране наблюдался самый продолжительный период спада производства со времени после первого нефтяного шока(1974). За 12 месяцев количество рабочих мест сократилось на 2 миллиона… ”

Известно, что и учетная ставка во время кризиса понижалась до самого низкого уровня за последние полстолетия. Еще  в канун 2003 года она в США снизилась   как уже упоминалаось, с 1,3% до 1,25%, и, вроде, уже через год начался разогрев и ее начали повышать

В том-то и дело, что самым тревожным, для буржуазии симптомом являлось то, что длительность экономического цикла начинает сокращаться, грозя ввергнуть производство в непрекращающийся, перманентный кризис. Так, всего через  два-три года после начала разогрева и повышения учетных ставок, вновь возникает потребность их снижать. Рост производства, составивший в 2006 году всего около 2,8 % ( США 3,3%, Япония  2,8%, ЕЭС 2,6%), на 2007 год прогнозировался  еще ниже: США 2,4%, Япония 2,2%, ЕЭС 2,0%. А безработицу еще не успели снизить, в Германии она снизилась только до 10%, и рабочий класс усиливал свою борьбу за рабочие места. Вот почему с таким трепетом отслежиалли буржуазные СМИ  курсы учетных ставок. И в нашей стране режим тоже держит ушки на макушке. Угроза и им ощущалась, и учитывалась даже при установлении сроков выборов – только бы успеть до грозы,  чтобы получить еще время для маневра, еще продлить свое господство.

. Первая половина 2007 года прошла под знаком снижения роста промышленного производства США вплоть до нулевого в мае - свидетельствовал журнал «Эксперт» [6] и добавлял – подъем учетных ставок маловероятен.

И в самом деле,  с надеждой ожидали этого  подъема,  как свидетельства оживления экономики на фазе разогрева, а его не последовало. В июле2007 вновь, как обычно в конце финансового года руководство резервной системой США потребовало у Конгресса поднять планку допустимого размера государственного долга, однако, в отличие от прошлых лет,  упоминание угрозы дефолта воспринималось в мире как никогда  серьезно. Крах доллара  обрушил бы всю экономику мировой капиталистической системы, это признают все. А он, явно был, в конце концов, - неизбежен. Вынести груз шестикратного превышения фиктивного капитала в сравнении с действительным без разрушительных потрясений – задача  явно непосильная даже для экономики США и даже при поддержке мирового капитала, который боялся этих ожидающих  его потрясений.  Проблема действительно – глобальная, глобализм – под угрозой краха.  И этот крах явно не мог   обойти стороной Россию, вписавшуюся в систему глобализма и обеспечивающую ее своими энергоресурсами за счет своих грядущих поколений и вновь ставшую слабым звеном империализма..

 

Второй момент истины

 

   Весной 2008 года  уже не симптомы тревожат капитал, а реальная угроза, очевидная для наблюдателей. Растет число публикаций в прессе, отмечающих начало бегства капиталов из страны. В то же время, как всегда в годы кризиса растут внутри-империалистические противоречия. Еще неокрепший хищник, российский империализм, выхватывающий куски из под носа матерых, то подряды в Нигерии, то в Ираке, то помогающий Ирану из «оси зла» в строительстве атомной энергетики, натыкается на сопротивление старших конкурентов, и конфликт с Грузией в августе 2008 г. заставляет его обратить внимание на развитие вооруженных сил и военной промышленности. Казалось, возникнет спрос на рабочую силу, тем более что на Западе компании, гонимые кризисом ищут дешевую рабочую силу и «локализуют» свое производство на периферию – в Румынию, Польшу, Болгарию. И в Россию. На короткое время создаются условия для оживления экономической борьбы рабочих, и она, действительно, активизируется на недолгое время. Кризис настигает и Россию. Наступает октябрь 2008 года.

 Мир гудит, как встревоженный улей!  Гудит тревогу!  Гроза грянула. Кризис, о котором Российская Коммунистическая Рабочая партия предупреждала,  настал!  Пока еще финансовый. Банки лопаются, как воздушные шарики, и буржуазные государства тщетно пытаются выкарабкаться из его тисков. Он долго откладывался: все потери, неизбежные в конкурентной борьбе на рынке, все растраты живого труда долго маскировались, долго государства щедро кредитовали олигархов-банкротов, помогая им  держаться на плаву, откладывая на потом момент истины, накапливая несоответствие финансовой системы системе производства. Так в США объем накопившихся  «ценных бумаг» на биржах  превышал стоимость валового продукта страны в шесть – семь раз. Там крутились липовые, фиктивные долговые обязательства:  акции, векселя, закладные, многократно заложенные перезаложенные. Доверие к ним слабело, слабело и, наконец, лопнуло. Взаимное взимание долгов родило «эффект домино».  Но проявился он глубже всего именно у нас в РФ, в слабом звене империализма. Еще вчера нас баюкали сказками о стабилизации, и сами очаровывались успехами молодого хищника – российского империализма, способного отстаивать свой интерес, оспаривать господство на мировых рынках вплоть до вооруженной схватки. Еще вчера готовились для этого развернуть военное производство, и Путин тревожился, что не хватает им квалифицированных рабочих рук, и иные из нас надеялись, что выросший на рабочую силу спрос повысит ее цену, зарплата пойдет вверх.

И вот момент прозрения! Суровая реальность такова, что придется защищать зарплату, и не только ее, но и рабочие места. Власть капитала защищает капитал. Ему сулит новые  кредиты, даже безо всякого залога, печется о его вкладах. А у рабочего люда какие вклады?

 За банкротством финансов скрывается банкротство всей рыночной системы, банкротство фирм, свертывание производства и увольнения. Они идут, нарастая, и в США, и в Европе. Обанкротилась «Alitalia» - воздушный перевозчик – увольняют персонал тысячами, и профсоюз соглашается. А в Бельгии транспортники не соглашаются быть ягнятами, обреченными на заклание, их профсоюз выводит рабочих на улицы, на борьбу.

В буржуазной прессе паника. Власть предупреждает, что примет все меры к предотвращению разрушительных последствий кризиса, внедряется мысль, что это занесенная с запада зараза, А оппозиция в лице В.А.Тюлькина спрашивает – «А кто  втащил страну в мир, подверженный кризису? Не вы ли?». Первая половина 2009 года идет под знаком нарастания кризиса.

Наблюдая, как корчится мир капитала, сотрясаемый кризисом, вспоминаются дебаты времен горбачевщины на тему – «План или рынок ?»  Как они выворачиваются наизнанку, - только бы не признать крах рыночной концепции управления производством. Вопрос возникает вновь, как гроза Апокалипсиса для капитализма – в полнеба, от горизонта до горизонта: ПЛАН  ИЛИ  РЫНОК? И ответ  им уже известен, но им страшно его произнести.  Они вертят вола. Одни тычат пальцем в козлов отпущения, требуя наказать виновников глобального финансового потрясения, раздававших  ипотечные кредиты напропалую! Другие требуют сделать финансовую систему прозрачной, ну просто позабыв о коммерческих тайнах частных собственников. Третьи чуть ли не национализируют чуть ли не всю банковскую сеть, не боясь прослыть коммунистами – просто скупают за счет налогоплательщика сгоревшие на биржах акции банков. И все судорожно ищут спасительных лекарств издыхающей капиталистической экономики, спасительных мер от стихийной напасти. Да, о кризисе говорят как о капризах погоды, как об урагане, как о чем-то таком, чего  невозможно избежать, от чего надо спасаться, словно речь идет не о результатах деятельности разумных людей в обществе разумных же людей,  Homo Sapiens, а о  бессмысленной слепой стихии

      Да! Кризис вообще, а такой силы как нынешний  особенно, - это действительно демонстрация стихии рынка, наглядное свидетельство того, что человечество находится еще в преддверии своей настоящей истории, что ему еще предстоит жизнь, достойная его разума.

       А пока еще людей удается дурачить шарлатанам от политэкономии, любителям вола вертеть. Жизнь дорожает, зарплата обесценивается, у людей недоумение – откуда инфляция? Почему дешевеют деньги, обесцениваются?  Опять стихия? В истории бывало всякое. Испанцы открыли Америку и наводнили Европу золотом. Золото обесценилось, - инфляция. В России Германская война породила разруху, - деньги есть, товаров, продуктов нет  - инфляция. Вывод буржуазных шаманов от экономики – трудовая теория стоимости Маркса – врет, товар  дорожает, если спрос  превышает предложение. Они нарочно подменяют понятие стоимости  понятием цены. О необходимости соблюдать соотношение производства товаров и количеством денег в обращении нам твердили  Кудрин, Греф, Путин  и Медведев – нельзя доходы от нефти и газа тратить внутри страны – будет инфляция. И помещаюли их в стабилизационный фонд, хранящийся за рубежом, в США.  Лучше места не нашли.

      США – это страна, обремененная колоссальными долгами. Кредит в этой стране – основа существования. Когда-то их известный сатирик Арт Бухвальд шутил по этому поводу – для здоровья полезно стрессовые напряжения разряжать всплеском  эмоций, бить посуду. «Бей сейчас, - заплатишь потом!» - так назывался один из его фельетонов. И действительно, там привыкли и не боялись жить в кредит. Богатая страна!  Был, правда, в их истории момент, когда они обожглись на этом – «Великая депрессия» 1929-30 годов.   Грянул кризис и началось взаимное взимание долгов, и наличных денег стало не хватать. Но с тех пор все вошло в норму, спасибо Ф.Д. Рузвельту и теории Кейнса, придумавшего лекарство от кризисов. И они опять молятся кредиту.

Финансы, как отражение, своего рода модель общественного производства, благодаря присутствию фиктивных капиталов, перестали адекватно, (т.е. верно), отражать оригинал, - производство, экономику. На поверхности все благополучно, капиталов, денег в обществе много, богатых много, только на деле этого богатства значительно меньше, и хозяева этих богатств об этом пока не знают. И конкуренция продолжается, и государство продолжает выручать свою экономику, кредитуя то и дело фирмы – и Дженерал моторс, и Дженерал Эдектрик, и Локхид и несть им числа, а фиктивность нарастает,  и растраты труда деформируют финансы, избыток денег  относительно затрат полезного труда и его результатов – продукции - все наращивает инфляцию. И подрывает доверие, вызывает сомнение: а как с возвратом долгов?   Сколько там набито посуды, может  нужно уже платить? Наступает час взаимного взимания долгов, и тут выясняется фиктивность богатства, возникает «эффект домино», выясняется, что реальные деньги фигурировали в хозяйстве не только сами, но и их отражения. Векселя, акции и тому подобные «ценные бумаги» изображали из себя, так сказать, вторичные деньги. И вместо изобилия в обращении денег - обнаруживается нехватка наличных денег. Их отражений вторичных много, а наличных – нет. Поскольку в обеспечение новых кредитов использовались векселя, и так многократно.

       Они сталти тушить разгоревшийся пожар. Спасают экономику! Нехватка наличных денег? Дадим денег банкам. Наличных! Достанем из кладовок! Напечатаем! Удовлетворим спрос. А в России даже залога не потребуем – бери, не хочу. Без обеспечения! Кто-нибудь видел, чтобы пожар тушили бензином? Нет, похоже, сбивая панику, они сами потеряли голову. Они вбрасывают в экономику, которую трясет избыток фиктивного капитала – снова и снова еще дополнительные фиктивные ценности, - продукцию печатного станка, не обеспеченную товарами, не обеспеченную  полезным трудом.  Капитаны корабля капитализма определенно измельчали! Куда им до ФД, до Рузвельта. Его буржуи называли  «красным», но он спас их в тридцатые годы, разбираясь получше их  в причинах кризиса. Фиктивных денег он в систему не вбрасывал. Он вывел страну из кризиса за счет трудящихся, это верно. Но вывел. Организовав общественные работы для безработных.  Платили им меньше стоимости рабочей силы, предложение рабочей силы превышало спрос. Но в систему ввели добрую порцию не фиктивных капиталов, а реального общественно необходимого труда. Инфраструктура, знаменитая сеть шоссейных дорог – была создана этим трудом в эти годы. Почва для автомобилизации была создана.  Капитализм был временно спасен. Да еще Вторая мировая помогла военными расходами – народ был готов их терпеть.

 

Еще  осенью 2008 года,  опираясь на анализ Шусторовича в работе «Коммунал», мы утверждали, что этот кризис по глубине и длительности соперничает с Великим кризисом на переломе 30-х годов.. Действительно на пике кризиса  в США в 29-32 годы было 5 млн. безработных. Сегодня, осенью 2009 года их 11 млн. Если это сравнимо по отношению к численности населения (оно в США сейчас порядка 270 млн. выросло почти вдвое) то по абсолютным масштабам это более чем вдвое разрушительней. -  Наш прогноз утверждал, что от начала спада до восстановления докризисного уровня производства  - (длительность кризиса) составит около 8-9 лет, этот кризис будет не менее, ак скорее более длительным чем во времена  Великой депрессии.

Прошел год с небольшим, промежуточный финиш, и оглядываясь, становится понятно, на каком мы свете, насколько оправдывается наш прогноз.

О начале кризиса мир заговорил, когда начала рушиться ипотека и затрещала по швам финансовая система капитализма. Но финансовая система – это отражение системы производства и распределения, именно в этой базовой сфере происходят катаклизмы, которые финансовая система отслеживает. А кризис там начался , естественно, раньше финансового, и уже в конце 2006 года, всего через два года после неполного окончания предыдущего кризиса производство, в первую очередь в Автопроме, уже давало колоссальные сбои. С тех пор прошло уже три года.   Посмотрим, стабилизируется ли мировая экономика, как нас еще недавно уверяли «аналитики» рынка.

Летом 2009 рухнул гигант американской аытоиндустрии – Дженерал моторс. В США и в Англии  Валовой внутренний продукт за год упал на 11%, В России на 13%, в Германии на 18%, в Японии на 26%. Очевидно до достижения докризисного уровня еще далеко. Кудрин бодро заявил, что он будет достигнут в 2013, то есть, его прогноз длительности  - 7 лет, отсчитывая от 2006. Но это – казенный оптимизм, прогнозы буржуазных аналитиков колеблются около этой цифры в обе стороны. У нас режим, всячески мимикрируя под социальную направленность политики, успокаивая население, стремясь его «адаптировать «, то есть уговорить смириться и нести тяготы безропотно, утверждает, что самое страшное позади. Что теперь уже будет лучше. Но, понимая, что  лучше будет в действительности еще не скоро, заранее подстилает соломки от будущего недовольства – что, мол, вы нам врали. Оно сейчас уже заявляет – однако будем осторожны в своих прогнозах. Это они говорят вскользь, по сурдинку, а во все горло орут – не волнуйтесь, не скопидомничайте, покупайте во всю, кризис почти прошел, хорошая экономическая погода.

А какая погода на самом деле? Безработица в США составляет 11%, в Германии 8%, причем в Восточной  -18% (хотя уровень квалификации там почти вртое в среднем выше чем в Западной. В Испании вообще больше 20 % безработица, каждый пятый, а то и четвертый – без средств существования. А как у нас в России? Известно, что на ВАЗе наметили к увольнению 27 тысяч работников к новому году, а в ноябре – уже 7 тысяч из них, и только угроза отчаянной забастовки заставила режим принять пожарные меры по предотвращению социального взрыва. Когда спасал Путин Пикалево – было ясно, что на всю страну благотворительности не хватит. ВАЗ показал, что речь идет обо всей стране.. Только в октябре 2009-го безработица в России выросла на 16% - вот тебе и «Кризис позади». На одном моем родном Коломзаводе, где в ноябре побывал Путин, назначили к увольнению 3 тысячи рабочих, а Путин говорил о тысяче, и обещал эту тысячу трудоустроить.. Еще летом говорили об официальной цифре в 2,2 млн. безработных в стране, а с учетом  не вставших на учет – о 7—8 млн. Сейчас официальная цифра  – 5,6 млн., а на деле, видимо, – вдвое - втрое  больше. Если раньше режим твердил, что мы наименее подвержены тяготам кризиса, то теперь Путин признает, что кризис тяжелее всего ударил именно по нам. А для нас это не новость, мы в своих прогнозах именно это и утверждали, когда говорили, что Россия - вновь слабое звено империализма.

 Инвестиции в основные средства производства - это к вопросу об обновлении технологий – в России сократились на 18%.  Прогноз института им. Келдыша [7] по этому поводу  - вся возня с нанотехнологиями – блеф, «панама». Их надо разрабатывать, а их, рекламируют к применению, хотя там конь не валялся:

«Как пример Г.Малинецкий приводит профанацию с созданием госкорпорации «Роснано». В структуру вкачаны огромные деньги, во главе поставлен Чубайс, все ждут, когда начнется торговля нанотехнологиями. – Но позвольте! Во всем мире занимаются прежде всего нанонаукой и наноинженерией, а технологии будут позже. Так всюду – но только не в РФ. Нанотехнологии – финальная часть цикла, а «Роснано» собралась, метафорически выражаясь, доить корову, которую еще не вырастили и не выкормили, – рассказывает Георгий Геннадьевич, один из создателей Нанотехнологического общества России. – Получается сущая «панама»! – А, во-вторых, нанотехнологии «ближнего прицела» (до создания наноассемблеров-сборщиков) должны применяться в имеющихся отраслях промышленности. Это – как острые специи к основным блюдам. Каковы они на сегодня? Где применяются нанотехнологии «ближнего прицела»?

Мощной биотехнологической промышленности, работавшей в СССР, больше нет. У нас уничтожено производство систем накопления информации и полупроводников, не делаются новые материалы. Производство полимеров еле теплится. Ну, и где мы будем использовать технологии, что собирается создавать «Роснанотех»? За рубеж с ними идти? Но там уже места под солнцем поделены, русских никто не ждет.

Я спросил обо всем этом у одного из заместителей Анатолия Чубайса. Мол, у кого и за счет чего мы рынок отвоюем? Его ответ поразил до глубины души: «Еще не знаю, но мало никому не покажется!» В общем, чего тут думать – трясти надо, как в анекдоте про прапорщика и шимпанзе. В общем, шапками закидаем супостата! Мы пробовали изложить наши соображения другим руководителям «Роснано». Мол, вы специи хотите делать – но для какого блюда? В ответ слышим: «Это надо осмыслить…» Они об этом даже не задумывались…

Георгий Малинецкий как пример «шизофренизации» государства привел корректировку бюджета на 2009 г., проведенную Минфином. Итак, какие статьи в стране, заявивившей о борьбе с кризисом и о переходе на инновационные рельсы, были сокращены, а какие – увеличены?

Уменьшили:

·        Инфраструктура: –56,4%

·        Субсидии бюджетам субъектов РФ: –19,9%

·        Функционирование Вооруженных сил РФ: –8%

·        Дорожное хозяйство: –26,2%

·        Высшее образование: –6,4%

·        Культура: –22%

·        Фундаментальные исследования: –9,4%

·        Органы безопасности: –3,4%

Увеличили:

·        Помощь дотационным регионам: +34,2%

·        Транспорт (безопасность): +19,2%

·        Телевидение и радиовещание: +34,9%

·        Топливно-энергетический комплекс: +40,3%

У нас решили помочь «Газпрому», сырьевому сектору! – возмущается исследователь. – У нас, оказывается, слабые радио и телевидение! Наверное, не хватает «Дома-2» – нужны «Дом-3, 4,5»

 

Действительность такова, что если в мире в этом году от мошенничеств пострадали 30% компаний, то у нас – 70%. Нашу фондовую биржу на днях закрывали за нарушения правил, а наш Сбербанк получил в международных организациях на днях понижение рейтинга со стабильного на нестабильный. Подходит время возврата кредитов, а прогнозы – 26 процентов кредитов – плохие, то есть невозвратные, и власти надеются оттянуть вторую волну финансового  обвала – проталкивают закон об отсрочке возврата кредитов. 86:% банков в стране сталкиваются с невозвратом кредитов. 

Что такое эти кредиты? Кризис – это проявление управляющей производством обратной связи через рынок, отсеивание тех, чьи затраты не оказались общественно необходимыми Кто не вернул с рынка своих затрат – ищет где раздобыть деньги для расплат по кредитам, для дальнейшего производства. И касса взаимопомощи буржуев – государство - дает эти деньги, в какой-то мере.  А денег в системе должно быть вполне определенное количество – пропорционально затратам общественно необходимого труда и обратно пропорционально скорости их обращения. Займы купюрами из-под печатного станка, как сейчас в США, - это инфляция. И о ней тревожатся  в штабах капиталистической экономики, собираются свернуть антикризисное кредитование.  По сути дела оно не дало разориться, уйти из производства тем, кто должен был уйти, оно антирыночно по сути. За счет инфляции оно перекладывает тяготы на покупателя.  И в самом деле, в России более тысячи банков, а их хватило бы в сто раз меньше, заявляют аналитики. Но за год разорилось только 40 банков, а остальным не дали пока разориться. В то же время поиск живых денег заставляет буржуев под угрозой банкротства идти на реализацию залежей продукции хотя бы за счет снижения цен, за счет снижения прибыли, и даже ценой убытков. Отсюда распространившиеся и не утихающие «АКЦИИ» распродаж, когда где-то дешевеет молоко, или куртки снижаются в цене чуть не вдвое, (жена купила мне за 600 то, что стоило 1200). Мандарины, консервы, - хозяйки мечутся по магазинам, ловя выгоду. Это явление – подорожание денег, удешевление товаров в кризис, отмечал еще Маркс. И когда Путин говорит, что инфляция за год не превысит 8% (а недавно поправился –10%)  этим он, сам того не подозревая, признает незавершенность кризиса - кризисное удешевление товаров препятствует инфляции, даже раздуваемой кредитами из под печатного станка. Ведь в прошлом году инфляция достигала 11-12 % против сегодняшних 10%

Признаком начала выхода на восходящую ветвь кризисного цикла всегда служит для предпринимателей повышение учетной ставки – цены кредита. Это воспринимается как знак оживления производства, его разогрева – пора брать кредиты, пока они не подорожали еще больше, и  расширять производство, раз резервная система начинает отторгать несерьезных производителей. А что происходит с учетными ставками? Сейчас даже нет ожидания, что их поднимут. Все знают, что они снижены дальше некуда. В Японии они уже давно на уровне 0,1%, бери – не хочу, почти даром. В США – менее 1 %, в прошлый кризис ниже 1,25% не опускались. А какова стоимость кредита в России?   Весной банки кредитовали за 18% - совершенно несуразный, грабительский кредит, и обещание такого процента вкладчикам, для привлечения живых денег ничем кроме обмана назвать нельзя. Летом процент понизили усилиями властей до 13-14%, а сейчас идет борьба за то, чтобы снизить ставку рефинансирования, то есть процент за кредит на обновление основных фондов, до 8-9%. Явно производство не оживляется, явно требуется капитанам экономики привлекать предпринимателей в производство. Это признак того, что кризис в России не прошел своего пика, пик впереди. И прогноз  наш имеет определенно все шансы оправдаться, докризисный уровень вряд ли будет достигнут в 2012г.

 

Природа катаклизмов

Экономические кризисы с самого начала формирования учения были в центре внимания его основателей, и это внимание возрастало по мере развития учения от мировоззренческих и политических классовых основ к познанию политэкономических процессов в недрах материального базиса и надстройки формации. Из переписки классиков известно, что с кризисами они связывали формирование революционной ситуации и начала процессов  преобразования общества. Филистеры высмеивали их не оправдавшиеся надежды, на что Ленин отвечал – да, бывало – ошибались в сроках классики, но справедливость их прогнозов по существу намного перевешивает неточность сроков. Недаром Маркс, читая Чернышевского,  особо подчеркнул на странице его мысль, что общее направление хода истории определить легче, чем сроки событий этого движения

Следует отметить, что и Ленин связывал проявления кризисов с формированием революционной ситуации. В период разброда после поражения революции пятого года он возражал сомневающимся соратникам – проблемы не решены, противоречия не устранены, экономический кризис закончится и революционная ситуация вновь приблизится, как это и произошло в 1912 году. ИИИИ он связывал это именно с периодом выхода из кризиса, когда спрос на рабочую силу позволяет рабочему классу перейти от обороны (экономическая борьба) к наступлению (политическая борьба). Выступления Сталина по поводу Великой депрессии также свидетельствуют, что он ценил опровержение социал-демократического обмана и революционизирование трудящихся масс, порождаемое невзгодами кризиса, хотя и предупреждал от надежд на автоматический , без целенаправленных действий компартий, стихийный ход  смены формации.

Для понимания природы кризисов, их органичной присущности капитализму, полезно обратиться к определению Марксом политэкономии буржуазии и политэкономии рабочего класса, данное им в обращении к мировому рабочему классу по поводу создания I-го Интернационала ( после Комманифесте он  продвинулся  в политэкономических исследованиях, создав «Капитал»).  Вот  что пишет он в «Учредительном манифесте международного товарищества рабочих»:

 «…здесь дело шло о великом споре между слепым господством  закона спроса и предложения, в котором заключается политическая экономия буржуазии, и общественным производством, управляемым общественным предвидением, в чем состоит политическая экономия рабочего класса».

Здесь же шла и речь о диктатуре пролетариата, утверждалось, что «Завоевание политической власти стало поэтому великой обязанностью рабочего класса»  закон спроса и предложения противопоставляется здесь планирующему воздействия предвидения, т. е. Противопоставляется стихия  планомерности, включению в исторический процесс – общественного предвидения, общественного сознания, то есть переход от предистории человечества к истинной истории, из царства необходимости в царство свободы.  Здесь надо напомнить о  положении диалектического материализма о всеобщей взаимосвязанности в природе, и в том числе и в обществе. На этапе, когда процессы обмена результатами труда принимают массовый характер, когда практически все население свой труд направляет на создание для рынка продуктов жизнеобеспечения, т.е. для общества и получает эти продукты от общества же – на рынке – взаимозависимость становится особенно значимой и образует экономическую среду, обладающую свойствами дискретности и непрерывности, обладающуюсвоей скоростью распространения возмущений и соответственно собственной частотой колебательных процессов взаимовлияния. Частная инициатива предпринимателя в погоне за прибылью (побудитель производства) является возмущающим фактором в этой среде, порождает волну спроса на сырье, оборудование для его деятельности, и в то же время порождает волну предложения продукта его предприятия. Нескоординированность, частный характер этих инициатив – источник явлений, схожих с явлениями турбулентности в сплошных средах, и этот термин уже утвердился в экономике. А турбулентность – это стихия, та самая стихия спроса и предложения, которой противопоставляется общественное предвидение. Пример турбулентности в природе – это цикличные явления в погоде – циклоны, антициклоны, ураганы, засухи.. И цикличные явления в экономике лежат в природе капитализма – в частом характере предпринимательства, в том, что естественный ход истории привел к тому, что побудителем производства является не общественный интерес, а частная погоня за прибылью, что посредником между общественной потребностью и  ее удовлетворением стоит интерес частника, и для общества отдавать столь жизненно важный процесс на волю частного посредника становится все более накладно.

Механизм реализации возможности и неизбежности колебаний в экономической среде  сейчас стал более известным, чем во времена Маркса. Стало ясно, что существует целый спектр волнообразных возмущении, интерферирующих между собой. Средства производства нуждаются в  периодическом обновлении по мере износа, запасы сырья и комплектующих нуждаются в периодическом возобновлении, по мере расходования, и периодичность этих обновлений образует широкий спектр, который по мере развития производительных сил со временем меняется. Так если сроки обновления производственных помещений – это длинные, так называемые, волны Кондратьева (ниже приведена диаграмма взаимосвязи волн Кондратьева со сменой поколений техноологий производства, опубликованной  в работе [7] – сокращаются сравнительно мало - в прошлом веке это 60 – 40 лет, то станочный парк стал обновляться более часто, а запасы сырья вообще становятся все более часто обновляемые.

Например производство в Японии вообще идет, что называется, прямо с колес. На все это накладываются природные циклы урожайности и связанные с ними колебания сельскохозяйственной продукции, в том числе и сырья, как например растительных энергоносителей.  Рыночный, конкурентный характер капиталистического  производства  сопровождается растратами общественного труда, Куча мала фирм, бросающихся в нишу с максимальной нормой прибыли, неизбежно включает в себя и будущих банкротов, чья продукция произведена напрасно.  В годы кризиса их производство разрушается, а выплывают те, кто за счет обновления оборудования и совершенствования технологии выпустит более совершенный по качеству и  стоимости продукт. Сейчас режим в своей пропаганде пользуется логикой из песенки Айболита – Это очень хорошо, что сейчас нам плохо!» Кризис позволит осовременить нашу промышленность и экономику в целом. Видимо, полагается, что ссылка на кризис сделает массы готовыми терпеть издержки капиталистической рационализации производства.

На приводимой ниже диаграмме из работы М.М.Шусторовича«Коммунал», опубликованной впервые в 1994 году приведены динамика роста производства в мире и указаны мировые кризисы начиная с 1825 года.

 

 

 

 

Характерно, что осредненный с учетом кризисов  темп роста экономики существенно замедлился, что связано с процессами автоматизации и уменьшения доли живого труда в производственных затратах, создающего прибавочную стоимость, что уменьшает нору прибыли  - побудителя производства. Второй наглядный вывод – связанность военных конфликтов с кризисами. Военное производства по казенным заказам – это фактор госкапиталистического регулирования экономики, уменьшающий проявления стихийности, и для готовности  населения нести жертвы, связанные с военными расходами – необходим внешний враг, а если его нет, его стараются создать. Пример – «Ось зла». Еще из диаграммы видно, что после великой депрессии, обнаружившей исчерпанность естественно-природного регулирования  хода развития методом проб и ошибок – рыночным методом, глубина кризисов существенно уменьшилась, а соотношение этапов внутри цикла изменилось в сторону роста продолжительности кризиса и сокращения межкризисного этапа. На диаграмме дан оправдавшийся с небольшим – в 3-4 года - смещением в сторону запаздывания прогноз на два углубленных кризиса.

В чем причины такой сглаженности кризисов и казалось бы неожиданного углубления последнего кризиса?  Великая депрессия и продемонстрировавшая необходимость сознательного воздействия на ход производства заставила прибегнуть к госкапиталистическому вмешательству в экономику. Когда в 90-е годы нас убеждали довериться рынку и говорили, что везде в мире государство не вмешивается в экономику – это была ложь, и сейчас, когда национализируют или просто спасают за счет государсва частных производителей эта ложб особенно обнаруживает себя. Метод регулирования был предложен Кейнсом. – государство формировало резервную. систему, кредитовавшую производителей и воздействовало, манипулируя ценой кредита. На этапе разогрева удорожало кредит, отсекая будущих банкротов и сдерживая рост занятости, а на этапе спада – ужешевляло кредит , привлекая и несерьезные фирмы к производству, уменьшая безработицу ценой увеличения денежной массы, и соответственно получая рост инфляции. Манипулируя    этим инструментом удавалось спасать банкротов, (как это делается сегодня) и маскировать растраты труда.

 Масса денег соответствовала всем затратам труда – и общественно необходимого, и растраченного на затоваренную продукцию. Таким образом финансовая система накапливала от кризиса к кризису несоответствие массы денег созданной реальной стоимости. Часть массы ценных бумаг оказывалась фиктивным капиталом. На определенном этапе эта фиктивность порождала поиск реальных , не фиктивных ценных бумаг, стремление взимать долги, и вызывало цепочку взимания, эффект домино – цепочку банкротств. Все то, что накапливалось от кризиса к кризису, реализовалось в этом последнем, небывалой глубины кризисе. В этом смысле – это не обычный кризис, он в более резкой форме, чем обычно ставит вопрос о смене формаций, о переходе от экономики, основанной на принципах обмена, к экономике, основанной на принципе сознательного распределения, которая уже не подвержена стихийным колебаниям. В обществе, где каждый трудится по возможности, и не ради обмена, а дарит свой продукт обществу, и получает от общества по потребности, не по труду, не в соответствии с разделением труда – экономическая среда исчезает, а вместе с ней и колебательные процессы, производство становится детерминированным процессом, стохастические модели по отношению к нему не применимы.   И понимание остроты вопроса – вопроса смены формации, вопроса смены господствующего класса, обусловливает нарастание борьбы в обществе. Режим прибегает к умиротворению, призывая к доверию, приглашая даже церковь всех конфессий, вплоть до буддизма, пропагандировать терпение – Бог терпел и нам велел. Применяют логику Айболита, как указывалось выше. Мобилизует соглашателей – Зюганов призывает во имя спасения Родины к солидарности с антикризисной классовой политикой буржуазии.

 Представление как прежде – что кризис – это что-то вроде плохой погоды, природный катаклизм, обусловленный какими-то ошибками в пользовании рычагами госкапиталистического воздействия уже утрачивает свою убедительность. Это выражается в росте спроса на идеи марксизма, в спросе даже на книгу «Капитал», не говоря уже о том, что сами капитаны капитала все чаще оглядываются на угрозу социализма. Но надо понимать, что и социализм реализует бескризисность развития отнюдь не автоматически. Приходится встречаться с утверждениями, что социализм – это бесконфликтность, гармония и бескризисность. Социализм – это этап развития, когда начинается истинная история, - этап повышения роли общественного сознания, общественного предвидения в процессах производства и распределения. Само сознание определено общественным бытием и одновременно воздействует на бытие. И если предвидение состоянием общественного бытия определено  так, что оно недостаточно, то закон планомерного развития (закон управления общественным производством со стороны общественного предвидения) проявляется в том, что начинают возвращаться элементы  управления по закону спроса и предложения, нарастая и  сминая  черты социализма, и соответственно рождая кризисы. Именно так произошло, когда вопреки предупреждениям Сталина, был произведен отход от социалистических принципов планомерного ведения народного хозяйства. Демографические изменения - результат индустриализации, урбанизации и соответственно качества рабочего класса и его партии затруднили сохранения силы общественного предвидения. Военная угроза в тридцатые годы не позволила ждать пока процесс совершенствования планирования придет в соответствие с ростом экономики – объектом управления, пришлось перейти к административно-командному методу кправления, что привело к росту бюрократического аппарата, и в ходе войны это себя оправдало.  Потребность преодолеть этот вынужденный этап была осознана  руководством страны и партии, что нашло выражение в работе Сталина «Экономические проблемы» особенно в ответе Саниной и Венжеру подтверждалась необходимость централизации  управления производством и распределением.

Задача управления  перед коммунистами стояла задолго до формирования науки  об управлении – кибкрнетики. Ленин говорил еще в апреле 1918 г/ [8]:

Первый раз в мировой истории социалистическая партия успела закончить, в главных чертах, дело завоевания власти и подавления эксплуататоров, успела подойти вплотную к задаче управления. Надо, чтобы мы оказались достойными выполнителями этой труднейшей (и благодарнейшей) задачи социалистического переворота. Надо продумать, что для успешного управления необходимо, кроме уменья убедить, кроме уменья победить в гражданской войне, уменье практически организовать. Это — самая трудная задача, ибо дело идет об организации по-новому самых глубоких, экономических, основ жизни десятков и десятков миллионов людей, И это — самая благодарная задача, ибо лишь после ее решения (в главных и основных чертах) можно будет сказать, что Россия стала не только советской, но и социалистической республикой.

Поэтому предложения академика Глушкова [9], [10], пионера советской кибернетики о создании ОГАС – общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой лежали в русле заветов вождя. Глушков утверждал – рост объекта управления был таков, что требовал новых средств предвидения, средств моделирования – если до середины тридцатых можно еще было обходиться без науки и техники кибернетики, без компьютеров, то после – уже запаздывание с перестройкой управления уже вело к кризисным явлениям.

Регулирующий механизм рынка заключался в проявлении закона многообразия и всеобщей взаимозависимости в мире и представлял собой механизм действия обратной связи, действующей с запаздыванием. По выражению академика Глушкова, рынок задним умом крепок: когда уже затрачен труд, - выясняется на рынке, был ли он общественно необходим.  Диалектика рынка такова, что  он автоматически отбрасывает посредством конкуренции устаревшее и утверждает новое, это его плюс, но делает это, когда труд уже растрачен, это его минус. Растраты труда в конкурентной борьбе выявляются не сразу в полной мере. Положительное качество -автоматизм рынка – перекрывается его недостатком – запаздывающей реакцией, сто в условиях нынешних больших скоростей распространения возмущений в экономической среде уже недопустимо. Отсутствует предвидение.

 Та часть руководства, которую представлял Хрущев и другие представители союзника рабочего класса – не смогла продемонстрировать необходимый уровень предвидения. Суслов сказал , отвергая предложение ученого – Глушкова – «может быть мы совершаем ошибку!»  Вот предел его ( а на тот момент и общественного) предвидения. Результатом были проявления кризиса в экономике, затоваривание, образование ниш для частной инициативы, нарушения планомерности и сбалансированности экономики, замедление роста уровня жизни, дефициты, рост экономической преступности и перерождение партии. Возросла податливость масс влиянию буржуазной идеологии. Нарастала контрреволюционная ситуация, завершившаяся осуществлением прогноза товарища Сталина . Он предупреждал – Бухаринский путь – ведет к реставрации капитализма, разрушению колхозного строя, к распаду Советского Союза, к тому, что страна попадет в зависимость к западному капиталу. Напомню, что еще в 85 году Тэтчер с удовлетворением отмечала что курс Горбачева  по ее мнению, совпадает с курсом Бухарина. То есть классовая борьба в коммунистической партии отразила специфику состояния классов в стране, а роль субъективного фактора дала шанс капитализму временно реставрироваться. Но, как и в 1912 году вслед за Лениным скажем – проблемы социализма, объективные потребности и противоречия не устранены и нового революционного подъема – не избежать, и на выходе из кризиса – он более чем возможен, он неизбежен. И наша задача – быть готовыми.

  

[1] “Экономика и бизнес” Под ред. В.Д.Камаева.  МГТУ им. Н.Э.Баумана Москва 1993

[2] Ленин ПСС 5 изд.   т. 41, с.241-247

[3] Ленин ПСС изд.5, т.44, с. 406-408.

[4]Анри Габо  «Лиссабонский процесс. Ревизия, болезненная для трудящихся»

    Часть I        “Марксизм и современность» 2006 г. №1-2, стр.140-151

[5]Анри Габо  «Лиссабонский процесс. Ревизия, болезненная для трудящихся»

    Часть II       “Марксизм и современность» 2006 г. №3,    стр.  67-81

[6]А.Кобяков  «Обвал курса иены продолжается»  «Эксперт» №24  25 июня-1 июля 2007 г С.114

[7]   И.Малинецкий Доклад о перспективах РФ. «Инновация – последняя надежда России»      http://www/dynacon.ru/articles/339/

[8]   В.И.Ленин  ПСС 5 изд., т 36, С 172  «Очередные задачи Советской власти»    

[9]  “Марксизм и современность»  2004 г. №1  В.М.Гдушков «Заветные мысли для тех, кто остается»

[10]   “Марксизм и современность»  2004 г. №1  В.Д.Пихорович «Невостребованная альтернатива рыночной реформе 1965 года»  К 80-летию академика В.М.Глушкова.

Пугачев Б.А.