Главная                      Новости                     Статьи                      Документы               Мнения

 

·          Кто подберет власть?

(Выступление на конференция "Мир на переломе. Что делать будем?" 27.02.09)

Мы находимся в разгаре кризиса, это признают все, но многое до сих пор неясно. До конца не ясны ни масштабы кризиса, не тем более его результаты. Кому-то всё ясно. Власть уже не может отрицать наличие кризиса, но продолжает уверять, что это «временные трудности» и вскоре всё будет опять замечательно. А правые радикалы в «Новой газете» тоже знают всё и уверены в том, что Запад быстро и легко справится с кризисом, поскольку там демократия, а в России всё очень скоро рухнет. Но на самом деле перспективы кризиса и там, и здесь далеко не ясны, и возможны варианты. За недостатком времени буду говорить только о России.

Уже со стороны оппозиции раздаются призывы готовиться к досрочным выборам. Такой вариант нельзя, видимо, считать абсолютно исключенным, но он представляется одним из самых маловероятных. Везде и всегда, а в условиях России особенно победа на выборах не бывает способом захвата власти. Как правильно было сказано в предыдущем выступлении, власть берут; иногда, впрочем, подбирают. А выборы – либо способ смены, «освежения» персонального состава власти без коренных преобразований, либо закрепление перемен, уже происшедших. Когда-то много говорили об опыте Альенде, который еще до избрания президентом заявлял, что Чили покажет пример прихода к власти левых сил через победу на выборах, но всё там, как известно, кончилось печально. А в истории России смена курса через итоги выборов не происходила ни разу.

Наиболее вероятными представляются два прямо противоположных сценария: неконституционная смена власти и сохранение той власти, которая есть. Пока развитие событий говорит скорее в пользу последнего. За это – непропорционально малая активность масс и сохраняющаяся массовая поддержка власти.

Влияние кризиса пока что неоднородно. Не знаю, насколько с ним пока что сталкиваются присутствующие. Но в Москве обстановка, как обычно, лучше, чем в среднем по стране: для большинства пока кризис более всего связывается с ростом цен, который переживали уже не раз. Потеря работы более всего касается офисных служащих, которые не привыкли к массовой деятельности. Но в провинции всё намного хуже. Если закрывается или останавливается градообразующее предприятие, то целый город остается без средств, таких случаев в стране уже хватает. Однако крупных выступлений мало, в большей степени они характерны для восточных районов от Владивостока до Екатеринбурга, а европейская часть страны и тем более Москва и Петербург молчат. Даже на традиционном митинге КПРФ 23 февраля народу оказалось меньше, чем в прежние годы.

Пока сказывается, безусловно, усталость и апатия масс. В конце 80-х – начале 90-х гг. люди были не пуганы, а копившийся годами нереализованный потенциал нашел выражение и в «демократическом» движении, и в оппозиционных митингах и выступлениях 1992-1993 годов. После октября 1993 г. пришел страх, и постепенно накопилась усталость. Люди стали привыкать выживать в одиночку, а когда экономические трудности с приходом нового тысячелетия стали уменьшаться, они тем более не испытывали потребности чего-то добиваться. К тому же по мере укрепления новой власти росло ощущение того, что от простого человека ничего не зависит, следовательно, какие-либо активные выступления, иногда что-то дававшие в период политической нестабильности начала 90-х, бессмысленны. Всплеск низовой активности против монетизации льгот  в начале 2005 года оказался эпизодом.

Другая сторона дела – отношение к власти. У Александра Блока было точное слово: возмездие. Народное недовольство властью со времен крепостничества копилось долго, но потом (что предчувствовал Блок) вырвалось наружу (часто за грехи отцов расплачивались потом самые безобидные потомки рода). За советское время недовольство «работяг» против оторвавшихся от народа «начальников», хоть и не в таком объеме, но накапливалось тоже, что проявилось в начале 90-х. Сейчас, безусловно, его хватает, но  в основном оно направлено (как и, например, в России XIX в.) на ближайшие источники власти: милиционеров, мелких чиновников. Путин в свое время понравился народу как «свой» в отличие от высокомерных Гайдаров и Чубайсов  и вечно пьяного Ельцина, и этот эффект работает до сих пор. Добавившийся к нему Медведев, с одной стороны, приемлемее для Запада и не так пугает российский бизнес, но, с другой стороны, ростом и общим обликом как-то похож на Путина. Подобран он не по контрасту с предшествующим президентом, а, наоборот по сходству, и на него падает тень Путина, хотя вроде бы биография и индивидуальные свойства другие. И пока аллергии у большинства он не вызывает.

Выборы – не средство захвата власти, но всё же индикатор настроений. Один из руководителей КПРФ И.И. Мельников перед выборами в местные органы власти сказал: «Мы не ждем резкого улучшения результатов прямо сейчас. Еще сильны инерция и автоматизм. Еще есть фактор надежды, что власть всё исправит». Действительно, «фактор надежды» на Путина и на Медведева пока значителен. Если становится плохо, то либо ищут выхода сами, либо ждут, что высшая власть позаботится о простых людях. Всё, что находится в промежутке, от местной власти до товарищей по работе, доверия не вызывает.

Но исторический опыт показывает, что всё может очень быстро измениться. Кризис может перейти в новую фазу, а роль детонатора в подобных случаях часто играет самое, казалось бы, незначительное событие. Кто тогда сможет взять или подобрать власть?

 

В.М.Алпатов

 

 

Выскажите свое мнение на форуме

         Назад