Левые сегодня: лефтизм как старческая болезнь

В чем суть лефтизма и лефтистов, кто такие лефтисты? Такие вопросы задают нам читатели, пытаясь распознать симптомы этой опасной болезни, поразившей левое движение современной России. И действительно, во многих статьях мы представили лишь абстрактную симптоматику лефтизма, достаточную для интуитивного понимания сути этого явления, но недостаточную для решительной борьбы с этим гнойником на теле движения.
 
Насколько глубоко проник лефтизм в практику коммунистического движения автору этих строк известно из собственного политического опыта.  Русская пословица гласит: “с кем поведешься, от того и наберешься”. Только поняв суть лефтизма и лефтистов, автору удалось постепенно выдавить из себя черты лефтистской психологии и мировозрения. И мы отдаем себе отчет, как данный анализ лефтизма  будет воспринят в подавляющем большинстве левацкого сообщества. Но мнение этого сообщества для нас не много значит по сравнению с истиной. Мы смотрим на лефтизм и лефтистов глазами человека труда.
 
Итак, что же такое лефтизм? Представляется, что вопрос о лефтизме ни в коем случае не следует отделять от вопроса о лефтистах. Лефтизм это не есть совокупность четких и определенных идеологических положений, лефтистский образ мысли, лефтистская методология проявляет себя в лоне различных политических движений, от троцкистов до сталинистов.
 
Основой всех ошибок лефтистов является неверное определение ими революционного субъекта в современном обществе. Возьмем в качестве примера две тенденции троцколефтизма – “рабочистскую“ (всего ярче проявляющуюся в деятельности таких организаций как руководимая В. Лагутенко РРП- Пермь,  группа “Рабочая Демократия” под руководством Р. Юсифова, РРП Москва под руководством С. Бийца, к этой же тенденции тяготеют и полуанархистские маргиналы из тверской Ревальтернативы) и модернистскую (“Социалистическое Сопротивление” – Российская секция КРИ под руководством эмиссара британского троцкизма R. Johns, к этой тенденции склоняются лефтисты из питерской ДСПА).
 
“Рабочисты”, неверно трактуя Маркса, признают революционным субъектом только и исключительно промышленный пролетариат, рабочих фабрик и заводов. На практике же, так как промышленный пролетариат давно утратил свою авангардную роль в революционном движении, деятельность лефтистов-рабочистов сводится в конечном итоге к незавидной и жалкой участи организаторов массовки для профкомычей-бюрократов. Профкомычи извлекают лично для себя  максимальную выгоду из борьбы рабочих, кое какие политические дивиденды перепадают и лефтистам, рабочие же должны, в лучшем случае, удовлетворится жалкими крохами, брошенными им с барского стола хозяина. Рабочие привыкают смотреть на профбюрократов и лефтистских политиканов как на необходимых организаторов их борьбы, без которых они и шагу не могут ступить, отдают в их нечистые руки свою волю, свою инициативу, самодеятельность и энергию.  Классовое сознание рабочих стоит на месте. А когда профчинуши и лефтисты проваливают забастовку, сливают ее администрации, мы имеем очередной эпизод деморализации, апатии и неверия в собственные силы у рабочих. И это дает повод лефтистам (например, Р. Юсифову) выступать с архиреакционными заявлениями о том, что профкомычи представляют собой самую сознательную часть рабочего класса.
 
Лефтисты-модернисты более реалистичны. Они отходят от жесткой ориентации на промпролетариат и рассчитывают, главным образом, на среднеклассовое студенчество, мелкий наемный менеджмент на частных предприятиях,  сервисный персонал крупных сетевых предприятий торговли и услуг. Но этим категориям трудящихся лефтисты не могут предложить ничего, кроме борьбы за частные, оторванные от целостной стратегии классового политического действия, права и интересы, навроде борьбы за права геев и лесбиянок, женщин, обманутых вкладчиков, инвалидов, исчезающих этнокультурных сообществ, “демократических“ требований легализации легких наркотиков и эфтаназии,  экологических требований и т.д. и т.п. Неслучайно многих лефтистов мы находим в авангарде борьбы за эти требования “демократии” эпохи загнивающего капитализма. Достаточно привести здесь пример члена Исполкома КРИ СНГ А. Козлова, отметившегося как в акциях в защиту “свободы“ проимпериалистических транснациональных НКО, так и в сомнительных экологических инициативах  организовываемых корпорациями для борьбы с конкурентами.  
 
Лефтизм нельзя отделять от лефтистов. Лефтизм это мировозрение, это психология неудовлетворенного интеллигента, полуинтеллигента, люмпена, мелкого буржуа. Свою неудовлетворенность этот тип пытается компенсировать “движухой и кипешем“, а лефтистская организация должна обеспечить ему это.  Лефтист презирает мысль, ему достаточно раз и навсегда усвоенного набора догм. В этом смысле лефтист есть типичный продукт современного деидеологизированного постиндустриального общества.
 
Почему мы называем лефтизм старческой болезнью? Модернистский лефтизм, набирающий силу на просторах России, за своими  “новолевыми“ гримасами и ужимками прячет старческие морщины и язвы империалистической демократии, верным лакеем которой он является в своей повседневной политической практике. Лефтизм рабочистский лицемерно прячет свою сущность за цитатами классиков, не понимая и не принимая живого духа диалектики, наследуя из ленинизма, троцкизма, сталинизма отрицательные, отжившие, опровергнутые социальной практикой положения, он также служит в конечном итоге демократии. Новое революционное движение должно осознать себя, решительно отмежевавшись от лефтизма, вскрыв  его объективно реакционную сущность.  Сегодня борьба с капитализмом начинается  с борьбы против лефтистов, с всестороннего организационного и идейного разгрома лефтизма.    
 
 

Дм. Кремнев. (прислано по электронной почте)