— Когда фестиваль только задумывался, у меня были нешуточные опасения, сумеем ли мы найти фильмы, которые действительно заслуживали того, чтобы быть представленными людям и отвечали нашим главным критериям — критериям и традициям нашей отечественной кинематографической классики. Но мы убедились, что творческий потенциал России не оскудел. Сомнения в том, удастся ли нам совместить идейность, духовную глубину и высокий художественный уровень, нас давно оставили. Выбор фильмов богаче год от года, и чем дальше мы идём, тем выше ставим планку требований к нравственному и творческому их качеству. Уровень конкурсной программы нынешнего «Витязя» был очень высок. Были представлены около трёхсот картин — художественных, документальных, телевизионных, студенческих, детских. В конкурсной программе были показаны фильмы по семи категориям: игровые полнометражные фильмы, телевизионные игровые фильмы; фильмы для детей; документальные полнометражные, документальные короткометражные, дебютные и студенческие, анимационные. В каждой из семи категорий международное жюри присудило «Золотого», «Серебряного» и «Бронзового Витязя». Гран-при получил фильм-покаяние «Остров» Павла Лунгина. Сербская картина «Сыновья моих братьев» Синиша Ковачевича удостоена «Золотого Витязя» как лучший игровой фильм. Её герои — мужчины одной сербской семьи, погибшие на разных войнах XX века. Высшую награду кинофорума получил и полнометражный документальный фильм вологжанина Дмитрия Чернецова «Поэт Николай Рубцов». Он снимался на Вологодчине в родных местах поэта. Главную роль в фильме исполнил актёр Борис Плотников.
— В укор «Золотому Витязю» нередко ставят то, что он не рвётся в ряды фестивалей так называемого класса «А». Тем самым как бы принижают и творческие, и нравственные достижения фестиваля. Мол, соперники у вас не столь сильны, а потому и результаты можно ставить под сомнение. Что вы думаете о таком рыночном подходе к искусству?
— Мы никогда не рвались в этот класс и, прежде всего, потому, что там царят чуждые нам законы и отношение к жизни. Все эти Канны и Венеции — самые что ни на есть настоящие кокаиновые «ярмарки тщеславия», мир эффектной пустоты. Поэтому мы не подбираем объедки с этих шикарных каннских столов, не заигрываем с лукавым, а наоборот: смотрим, что не попадает туда, попадает к нам. Кроме того, у нас нет цели, мы не стремимся поразить зрителя премьерными показами. Для нас важнее выстроенная мировоззренческая шкала ценностей. Своего рода творческий и нравственный меморандум о нашем видении мира, человека, жизни. Мы собираем на наш форум всё достойное, пусть уже и где-то показанное, отмеченное где-то премией. В конкурсе XVI «Витязя» приняли участие три фильма, которые в России уже были в прокате. Это картины Мэла Гибсона «Страсти Христовы», Куарона Альфонсо «Дитя человеческое», «Остров» Павла Лунгина. Но когда в нашей афише мы видим и эти три названия, то понимаем: у нас выстраивается особый духовный поток. Когда я вёз из Польши фильм Яна Якуба Кольского «Запах жасмина», то думал об «Острове». И там, и там — жизнь монастыря и речь идёт о монахах. Но как они различны — эти две обители: православная и католическая. Как интересен подход двух художников к теме! Такое можно увидеть только на «Золотом Витязе». Высочайшая культура, высокий дух, опора на традиции — вот к чему стремится «Золотой Витязь». Мы приглашаем иностранных звёзд, но не оставляем в забвении наших потрясающих артистов, на чьём творчестве росла Россия. То, чем мы занимаемся, это действительно альтернатива. И она плодоносна.
— Возможно ли в наше время противостоять этой стихии разрушения человеческих душ, растления? Соотношение возможностей не в пользу «Витязя». Достаточно просто прочитать телепрограмму одной недели, чтобы в этом убедиться. Наверное, «Витязь» — это капля в море. И всё-таки вы держитесь и боретесь... На что вы рассчитываете?
— Я формировался и рос в 50-е годы на фильмах «Александр Матросов», «Они сражались за Родину», «Подвиг разведчика», «Кутузов», «Суворов», «Александр Невский». Уверен в том, что эти фильмы благоприятно отразились на моей генетике, пробудили во мне чувство патриотизма. Хотя всё в жизни, конечно, индивидуально. И я сам удивляюсь, глядя на моих ровесников, с которыми прожили одну жизнь в одной стране, учились в одних вузах, но я стал патриотом Родины, чту традиции нашего народа, а они избрали западнический вектор и свысока относятся к русской культуре. Да, значит всё не так просто: у нас разная генетика и разные измерения. Действительно, ни одна интеллигенция в мире не работала так против своего народа, как российская. У них Бог — «демократия». А мы — за соборность. Это тоже в своём роде демократия, но в отличие от рыночной — опирающаяся на нравственные законы. Их демократия безнравственна. Но, отвечая на ваш вопрос, скажу: к нам приходит всё больше журналистов, которые хотели бы быть полезны Отечеству, хотя это и немодно, негламурно, как теперь выражаются.
— Нынешний «Золотой Витязь» был посвящён проблемам борьбы с терроризмом, а конкретнее — центральной темой фестиваля стало Косово и его судьба. Был принят даже специальный меморандум о положении в этой исторической и священной части Сербии.
— У нас давняя и тесная дружба с сербскими кинематографистами и политиками. Уже на первый «Золотой Витязь», когда он был форумом только игрового кино, к нам из блокадной Югославии попал фильм «Яма» Милорада Павича, повествующий о геноциде сербского народа во время Второй мировой войны. Этот фильм мы тогда отметили премией. С тех пор сербы стали той знаковой делегацией, которая каждый год участвует в нашем фестивале. Всегда они приезжали к нам по тридцать-тридцать пять человек. И в блокаду, и во время агрессии НАТО на Балканах они привозили потрясающие фильмы. Это родной для нас братский православный народ.
Второй «Золотой Витязь» мы проводили в Сербии, и я думаю, он был и остался лучшим. Все события фестиваля транслировались по телевидению на всю Югославию, отношение к нам было потрясающим. Шёл 1993 год. Когда объявили о нападении НАТО на Югославию, я позвонил Йовану Марковичу, и он сказал: «Коля, только что объявили тревогу». Поднёс трубку к окну, и за окном я услышал рёв сирены. И я решил поехать в Сербию, чтобы поддержать своих друзей. Туда можно было попасть только через Болгарию. Я прилетел в Софию с призом, с фильмами, и мы с болгарским режиссёром и вице-президентом «Золотого Витязя» Маргаритом Николовым пешком через границу — он без визы — пошли в Сербию.
То, что я увидел в Белграде, было потрясающим, но не дай бог увидеть это у нас в России. Мы выходили на белградские мосты, заполненные тысячами людей. Помню Белградскую площадь у национального театра, куда каждый день приходило до 100 тысяч человек и где играли самые лучшие оркестры, лучшие ансамбли из разных стран мира. Они приехали, чтобы поддержать Сербию.
С 1993 года вице-президентом нашего фестиваля является Йован Маркович — сценарист, продюсер, директор киностудии «Фильм и тон». На последнем фестивале демонстрировался фильм Бане Милошевича и Йована Марковича «Косово. Погром без конца», в котором показаны все стадии косовского погрома, как албанцы во все времена вступали в сговор с оккупантами и гнали сербов: при турецкой власти, при Гитлере и теперь... И каждого оккупанта они встречали аплодисментами. Фильм документальный, и мы видим и слышим, как албанцы скандируют: «Гитлер! Гитлер!». А потом видим войска НАТО и опять: «НАТО! НАТО!». А рядом несчастный народ, который хочет только немногого — только жить на своей земле. Ведь албанцам сербы дали всё: образование, культуру. Но албанцам этого мало. Нужна ещё и сербская земля.
И вот теперь принят этот меморандум, в котором заявлена позиция кинематографистов 32 стран: Косово — исконная земля сербского народа, действенная точка равновесия мира. «Бронзового Витязя» получил и фильм Симона Брдара «Солнце и колючая проволока», рассказавший о пожилой женщине, которая ещё девочкой потеряла зрение в нацистском концлагере, где хорватские усташи пытали узников тем, что заставляли смотреть на раскалённое солнце и подставлять широко раскрытые глаза под проливной дождь, и глаза у девочки просто вытекли. Её судьба — квинтэссенция горя и смирения. Её судьба — судьба многострадального сербского народа.
— На итоговой пресс-конференции вы жестко высказались о деятельности Михаила Швыдкого на посту фактического хозяина российской культуры. Какой вам видится альтернатива? Что, с вашей точки зрения, нужно было бы сделать в сфере государственного участия жизни культуры в первую очередь?
— Если бы я имел возможность влиять на государственную политику, то на данном отрезке жизни России незамедлительно предложил бы национальный проект в области духовного развития. Если мы введём новую культурную политику и проект в области культуры и духовного развития нации, тогда подтянется всё: будут у нас и здоровье, и образование, опустеют тюрьмы и наркобольницы, понизится алкоголизм. Я прямо говорил Михаилу Швыдкому, что требую его отставки не потому, что плохо к нему лично отношусь: «Вы талантливый театровед, и я с интересом читаю ваши работы. Но я требовал бы отставки любого на вашем месте, если бы он, как вы, стал бы программно, системно выдавливать культуру и искусство в рынок. Для меня, человека, отдавшего полвека кинематографу, понятия искусство и рынок несовместимы. Мы должны добиться выведения культуры из рыночного унижения. Культура первична.
Я, как актёр, участвовал в фильме одного нашего крупного режиссёра. И он по ходу дела обнажил партнёршу по пояс. Я говорю: зачем? Мне было неудобно, хоть я человек уже взрослый, и меня не удивишь обнажённой грудью. Но он отвечает: а пять миллионов зрителей? Хороший режиссёр думает о том, что пошлостью можно привлечь лишние пять миллионов.
— Однако и в некоторых фильмах, показанных на «Витязе», можно было увидеть слишком откровенные сцены...
— Иногда через нашу отборочную комиссию просачивается то, что я не включил бы в конкурс. Я ощущаю чувство неловкости, когда на экране отдельные моменты не соответствуют лозунгам фестиваля. Но духовные лица относятся к этому с пониманием. Они понимают, в каком мире мы живём, и что процесс облагораживания души кропотливый и долгий. Когда мы начали наш кинофорум, то для сербов (а к их кинематографу я отношусь с большим уважением) ругаться на экране нецензурно было чем-то элементарным. Потом они стали участвовать на наших кинофорумах, и многое изменилось. Могу привести такой пример. Режиссёр с мировым именем Горан Паскалевич привёз к нам «Бочку пороха». Прекрасный фильм. Но подходит ко мне наша переводчица и говорит: «Там такие тексты, что я не могу их читать». Я открыл эти тексты, проглядел и объявил Горану, что их не может переводить 22-летняя православная девушка, и я это удаляю. Он все понял и не обиделся.
— В новых отечественных фильмах («Живой «Граффити», «Изображая жертву» и других) много ненормативной лексики. Режиссёры объясняют, что без неё никак не обойтись...
— А чем плох фильм «Война и мир» Сергея Бондарчука? Там русские солдаты, война, и они тоже могли бы ругаться, что, весьма вероятно, бывало в жизни. А «Они сражались за Родину»? Там есть некоторые элементы ненормативной лексики, но это подано с лёгкостью и юмором... Об этом я говорил Фёдору Бондарчуку, когда читал его сценарий «9 рота»: «Твой отец делал фильмы о войне по Толстому и по Шолохову, и там тоже были солдаты, но не было грязи. Делай такой фильм, чтобы я мог показывать его своим детям». И я считаю, как режиссёр, сценарист и актёр, что нужно делать такое кино, чтобы его можно было показывать детям. А мы обычно рассуждаем так: ничего не поделаешь, это ведь есть в жизни. Да мало ли чего есть в жизни! Искусство должно найти свою меру.
— На нынешнем фестивале были показаны австралийский фильм «Предложение», в котором очень много снято жестоких сцен и японский фильм «Синоби», где в лучшем виде демонстрировались боевые искусства и горы трупов...
— Всё есть в жизни. Я помню, что по молодости лет не принимал жестокости в «Андрее Рублёве». И даже внутренне упрекал за это Тарковского. Зачем в фильме сжигают корову, убивают лошадь, столько крови... Но потом, когда сам ставил фильм «Лермонтов», бой при реке Валерик, где участвовали тысячи воинов, и где была кровавая резня, то вынужден был всаживать штык в горло врагу, показывать кровь. Иногда надо это показывать, чтобы поднять фильм на высоту истины, когда Лермонтов, стоя в окровавленной реке по колено, поднимает к небу глаза и говорит:

Жалкий человек!
Чего он хочет? Небо ясно,
Под небом места много всем,
Но непрестанно и напрасно
Один враждует он. Зачем?

Когда я показывал фильм по роману Василия Белова «Все впереди» в Духовной академии (там есть сцены, где авторы опускают героя на самое дно), то глядел в зал и видел, что на этих кадрах монахи смотрели в пол и молились. Потом один из учащихся академии мне задал вопрос: как вы могли снимать эти сцены? И я даже не успел ответить — за меня ответил другой семинарист: этот фильм создан для «того мира», и чтобы пробиться к ним, надо говорить на их языке.
— Вы совсем оставили режиссуру, актёрство?
— Не знаю, жизнь покажет. После «Лермонтова» у меня изменилось отношение к кинематографу и к собственному участию в нём. Я не рвусь на экран как актёр и спокойно отношусь к своему режиссёрскому простою. Играть нечего. Сниматься в сериалах не могу. Как-то спросил у одного актёра: «Зачем ты взялся за эту роль? Это же всё неприлично». Он объясняет: «Ты понимаешь, мне надо было построить забор на даче». Мне тоже надо построить забор. Но я не буду строить его таким путём. Если появится роль, которой я бы мог отдать моё имя, я отдам. А режиссура... Я однолюб. Прежде чем не исполню один свой проект, не могу думать о другом.
Вслед за «Лермонтовым» задумал трилогию о Пушкине и Гоголе. Прежде Пушкин. Сценарий написан. Но Агентство по культуре уже годы отказывает в поддержке. Мой поезд уже ушёл, и как актёр я уже не могу играть эту роль. У меня пропал интерес, а никого другого в роли Пушкина я не вижу. Сейчас есть фильм о поэте и, в принципе, его играет убедительный актёр, но в том, что я вижу, мне чего-то недостаёт...
Впрочем, с каждым годом «Золотой Витязь» занимает всё больше места в уме и сердце. За последние почти 20 лет творческий потенциал России фактически был подвергнут геноциду. Диктат либеральной интеллигенции, унижение материального плана многие годы не давали всходить и крепнуть талантам России. Мы создавали этот фестиваль ради того, чтобы новая национальная интеллигенция России смогла выйти из углов. И каждый наш фестиваль открывал дорогу новым именам.
Вот наше духовное кредо. А рыночными сенсациями в кино пускай занимаются другие.

Беседовала Татьяна СЕМАШКО.