Articles   Let the Earth live       Живи, Земля!

Самир Амин

Exiting the Crisis of Capitalism or Capitalism in Crisis?

Преодоление капитализма через кризис или капитализм в кризисе?

1. Капитализм, исторический экскурс

Принцип безграничного накопления, который является определяющим для  капитализма,  – это  синоним геометрической прогрессии, которая как раковая опухоль приводит к смерти. Джон Стюарт Милл, который придерживался этой точки зрения, считал, что «застойное состояние» положит предел этому иррациональному процессу. Джон Мейнард Кейнс разделял это оптимистическое видение Разума. Но ни тот, ни другой не обладали достаточным пониманием того, как произойдет неизбежное преодоление капитализма. В отличие от них Маркс, придававший должное значение новой классовой борьбе, мог представить себе,  каков будет конец власти класса капиталистов, ныне сосредоточенной в руках правящей олигархии.

Накопление, другой стороной которого является  обнищание, - вот  два объективных  процесса, в рамках которых идет борьба против капитализма. Но накопление проявляется, прежде всего, во все увеличивающимся разрыве  между изобилием стран в центре (мировой системы), которые  процветают за счет империалистической ренты, и обнищанием стран, находящихся на угнетаемой периферии. Этот конфликт   является центральным в противостоянии «социализм -  варварство».

Исторически «реальный капитализм» ассоциируется с успешными формами  накопления через лишение собственности не только на начальной стадии (эпохи первоначального накопления), но и на каждой последующей стадии развития капиталистической системы. Когда этот «атлантический» капитализм сформировался, он задался целью завладеть всем миром. Он перекроил мир через постоянное ограбление покоренных территорий, которые постепенно превратились в угнетаемую периферию этой системы.

Однако «победоносная» глобализация  оказалась неспособна утвердиться в долгосрочном плане. Всего лишь через полстолетия после своего триумфа (который, как казалось, знаменовал «конец истории»), эта модель была поставлена под вопрос революцией на российской полупериферии  и (победоносной) освободительной борьбой  в Азии и Африке, то есть явлениями, составлявшими суть ХХ века – первой волны борьбы за освобождение трудящихся и народов.

Накопление за счет ограбления продолжается  на наших глазах в условиях современного позднего капитализма «олигополий». В центрах - монопольная рента, выгоду от которой получает олигополистическая плутократия, - это ограбление всего производственного базиса общества. На периферии - это ограбление, приводящее к обнищанию; оно выражается в экспроприации крестьянства и опустошительном расхищении природных ресурсов  в тех или иных регионах мира. Два эти процесса являются столпами стратегии экспансионизма позднего капитализма «олигополий».

В духе этого подхода я ставлю «новый аграрный вопрос» в центр противоречий ХХI века. Ограбление крестьянства (в Азии, Африке и Латинской Америке) -  есть основная современная форма  пауперизации, связанная с накоплением (в том смысле, который  придавал этому «закону» Маркс).  Реализация его неразрывно связана со стратегией империалистической погони за рентой и захвата ренты «олигополиями», не важно, используется ли при этом био-топливо или нет.  Из этого я делаю вывод, что развитие борьбы  на низовом уровне, то, каким образом эта борьба скажется на будущем аграрных обществ Юга (составляющих почти половину человечества), будет  во многом определять способность или неспособность трудящихся и народов добиться прогресса на пути создания  истинной цивилизации, освобожденной от господства капитала, для которой я не вижу иного названия кроме социализма.

Расхищение природных ресурсов Юга, которое диктуется реализацией модели расточительного потребления исключительно к выгоде богатых стран Севера, разрушает любые перспективы сколько-нибудь значимого развития для народов, о которых мы говорим, и таким образом являет другой лик обнищания во всемирном масштабе. В этой связи «энергетический кризис» не есть результат сокращения некоторых природных ресурсов, необходимых для  производства  (к таковым, очевидно, относится нефть), и не является результатом  разрушительных энергозатратных форм производства и потребления, которые практикуются ныне. Такое понимание вещей (которое является верным лишь отчасти)  не идет далее констатации банальных и очевидных фактов. «Энергетический кризис» - это результат реализации  воли «олигополий» и коллективного империализма с целью обеспечить их монополию на доступ к природным ресурсам планеты (не важно, скудны ли они или нет), чтобы получать империалистическую ренту. При этом не имеет значения останется ли использование этих ресурсов  таким же, каким оно является сегодня (а именно – расточительным и энергозатратным) или оно  будет скорректировано мерами, способствующими  сохранению окружающей среды («environmentally friendly»). Из этого я делаю вывод, что продолжение реализации  этой экспансионистский стратегии позднего капитализма «олигополий» неизбежно натолкнется на растущее сопротивление народов и стран Юга.

Поэтому нынешний кризис – это не просто   финансовый  кризис и не сумма многочисленных системных кризисов, это – кризис империалистического капитализма «олигополий», чья  исключительная  и высшая власть может вновь  быть поставлена под вопрос борьбой всех народных классов и стран угнетаемой периферии, даже если они,  являются «развивающимися рынками». Одновременно нынешний кризис – это кризис американской гегемонии. Все вместе следующие явления неразрывно связаны между собой: капитализм «олигополий», политическая власть олигархов, варварская глобализация,  довлеющее доминирование финансового сектора в экономике, гегемония США, милитаризация методов глобализации, служащей интересам «олигополий», упадок демократии, расхищение ресурсов планеты и  невозможность развития для   Юга.

Главный вопрос сегодня состоит в том – сможет ли борьба стать всеобщей, объединив разные течения и интересы, чтобы проложить путь или пути для длительного движения  к всемирному социализму? Или же  борьба останется уделом разобщенных и даже соперничающими друг с другом сил, что сделает ее неэффективной и лишит инициативы, оставляя последнюю за «олигополиями»?

2. От одного затяжного кризиса - к другому

 Финансовая катастрофа, разразившаяся  в сентябре 2008 г., возможно,  застала врасплох традиционных экономистов, которые пропагандировали «счастливую глобализацию»,  и «послала в нокдаун», говоря по-простому,  некоторых творцов либерального дискурса, торжествовавших после «падения Берлинской стены».  Однако, если это событие не удивило меня – я ожидал его (конечно, не предсказывая точной даты,  подобно г-ну Солейлу), - то лишь потому для меня оно – лишь часть разворачивающегося долговременного кризиса стареющего капитализма, который начался в 70-е годы ХХ века.

Следует вернуться к первому длительному кризису капитализма, который определил весь ХХ век, поскольку параллели между стадиями развития обоих кризисов поразительны.

Промышленный капитализм, одержавший триумф в ХIХ в., с 1873 г. вступил в фазу кризиса. Норма прибыли снизилась по причинам, указанным Марксом.  Капитал дал ответ двояким образом – концентрацией и глобальной экспансией. Новые монополии в дополнение к своим прибылям конфисковали ренту, которой облагалась огромная добавленная стоимость, создаваемая за счет эксплуатации трудящихся. Это способствовало колониальному завоеванию планеты. Такие структурные изменения сделали возможным новый всплеск роста прибылей, что, в свою очередь, породило ‘belle époque’ – продолжавшуюся с 1890 до 1914 гг. – периода глобального господства капитала финансовых монополий. Доминирующий дискурс этого времени - восхваление колонизации («цивилизаторской миссии») и представление глобализации как синонима мира, находящего поддержку со стороны  социальной демократии трудящихся.

Однако ‘belle époque’, провозглашенная идеологами этого периода как «конец истории», закончилась Первой мировой войной,  что смог предвидеть только Ленин. Последовавший период, который продолжался вплоть до времени после окончания  Второй мировой войны, был временем «войн и революций». В 1920 г., после того, как  революция в России («слабом звене» системы) оказалась в изоляции, когда не сбылись надежды на революцию в центральной Европе, капитал финансовых монополий вновь восстановил все  диспропорции системы ‘belle époque’, которые подверглись критике со стороны Кейнса и  лежали в основе  финансового краха 1929 года и последовавшей великой депрессии,  продолжавшейся вплоть  до начала Второй мировой войны.

«Долгий ХХ век» - 1873 – 1990 гг.  является временем первого системного и всеобщего кризиса стареющего капитализма (Ленин считал, что этот, монополистический капитализм, является «высшей фазой капитализма») и, одновременно,  веком первой победоносной  волны антикапиталистических революций (Россия, Китай) и антиимпериалистического движения в Азии и Африке.

Второй системный кризис капитализма начался в 1971 г. после  отказа от золотого обеспечения доллара (золотого стандарта), почти столетие спустя после начала первого кризиса. Норма прибыли, уровень капиталовложений и темпы роста рухнули (и никогда с тех пор не вернулись к уровню 1945-1975 гг.). Капитал дал на кризис ответ, подобный предыдущему, сочетанием концентрации и глобализации. По существу капитал выстроил структуры, определившие вторую ‘belle époque’ (1990-2008 гг.) финансовой глобализации, которые позволяют олигополистическим группам устанавливать монопольную ренту. Этот процесс сопровождается теми же рассуждениями о том, что «рынок» гарантирует процветание, демократию и мир и, наконец, что настал «конец истории».  Вновь усилилась  поддержка нового либерализма, на этот раз со стороны европейских социалистов.  Однако, эта новая ‘belle époque’ с самого начала сопровождалась войной, войной Севера против Юга, начавшейся в 1990 г.  Точно так же, как первая финансовая глобализация привела к  1929 г., вторая – вызвала 2008 г. Сегодня мы приблизились к той критической точке, которая означает возможность новой волны «войн и революций». Это еще более справедливо, поскольку правящие державы не мыслят ни о чем другом, кроме восстановления той системы, которая существовала до финансовой катастрофы.

Аналогии между ходом развития обоих длительных, системных кризисов стареющего капитализма поразительны.  Однако есть и различия, которые порождают важные политические последствия.

3. Преодоление капитализма через кризис  или капитализм в кризисе?

А. За финансовым кризисом просматривается системный кризис капитализма олигаполий

Современный капитализм - это, прежде всего, капитализм «олигополий» в полном смысле этого слова (каковым до сих пор капитализм был лишь частично). Под этим я понимаю то, что «олигополии» единолично руководят строительством этой экономической системы в ее совокупности. Они являются «финансовыми» поскольку лишь они имеют доступ к рынкам капитала.  Эта финансиализация всей экономики  предоставляет  валютному и финансовому рынку – их рынку, на котором они  конкурируют друг с другом,  - статус доминирующего рынка, который, в свою очередь, определяет и регулирует рынки рабочей силы и товаров.

Господствующее положение глобализирующегося  финансового сектора  экономики выражается в трансформации правящего класса буржуазии, который превращается в плутократию, живущую за счет ренты. Олигархи – это не только русские, как часто полагают, но в значительно большей степени – это американцы, европейцы, японцы. Упадок демократии – это неизбежный результат концентрации власти исключительно к выгоде «олигополий».

Важно  охарактеризовать отличие  новой фазы капиталистической глобализации, которая соответствует этим изменениям, от капитализма периода первой ‘belle époque’. Я определяю ее одной фразой: переход от империализма (когда империалистические державы находятся в состоянии перманентного конфликта друг с другом) к коллективному империализму триады (США, Европы и Японии).

Монополии,  появившиеся в ответ на первый кризис нормы прибыли, утвердились на базе, которая усилила агрессивную конкуренцию между  крупнейшими империалистическими державами того времени и привела к вооруженному столкновению, начавшемуся в 1914 г., и продолжавшемуся через Версальский мирный договор и Вторую мировую войну вплоть до 1945 г. Это то, что еще  в 70-е годы Джованни Арриги, Андрэ Гюнтер Франк, Эммануэль Валлерштейн и я  назвали «тридцатилетней войной». Данное нами определение было затем подхвачено многими.

По контрасту вторая волна олигополистской концентрации,  которая началась в 70-е годы, развивалась на совершенно иной основе в рамках системы, которую я называю «коллективным империализмом» триады (США, Европа, Япония).  В этой новой империалистической глобализации доминирующее положение центров более не определяется монополией на промышленное производство (что было верно до сих пор), но достигается другими средствами (контролем над технологиями, финансовыми рынками, доступом к природным ресурсам планеты,  информацией и коммуникациями, оружием массового уничтожения).  Эта система, которую я также описываю как

«апартеид глобального масштаба» предполагает перманентную войну против государств и народов непокорной периферии, войну, которая уже началась в 90-е годы ХХ  века  установлением военного контроля над миром со стороны США и  их младшего союзника в лице членов НАТО.

Мой анализ показывает, что  система, где доминирует финансовый капитал, неразрывно связана с ее исключительно олигополистическим характером. Их связывают фундаментальные органические отношения. Такая точка зрения не разделяется  в обширной литературе экономистов-традиционалистов  и в большинстве критических статей, посвященных нынешнему кризису.

Б. Впереди трудности  ждут всю систему

Факты абсолютно очевидны: финансовый крах уже порождает  не «рецессию» (спад), а по-настоящему глубокую депрессию. Однако помимо этого, другие измерения кризиса этой системы проявились в общественном создании задолго до начала финансового крушения. Нам известны эти расхожие темы – энергетический кризис, продовольственный кризис, кризис окружающей среды, изменения климата. Эти аспекты угрозы человечеству постоянно и ежедневно подвергаются анализу, причем некоторые исследования достигают в своих исследованиях высочайшего уровня…

Тем не менее, я весьма критически отношусь к подобной  трактовке системного кризиса капитализма, которая  чрезмерно изолирует друг от друга различные проявления всеобщей угрозы. В связи с этим я бы пересмотрел определение этих различных «кризисов» и назвал бы их гранями единой угрозы, которую представляет современная система капиталистической глобализации (либеральной или нет), основанная на принципе получения империалистической ренты со всего мира к  выгоде плутократии «олигополий» империалистической триады.

Реальная борьба ведется на этом решающем поле между «олигополиями», которые стремятся производить и воспроизводить условия, позволяющие им присваивать империалистическую ренту, и между всеми их жертвами – рабочими всех стран Севера и Юга, народами эксплуатируемой периферии, обреченными отказаться от любой достойной перспективы развития.

В. Преодоление капитализма через кризис или капитализм в кризисе?

Эта формулировка была предложена Андре Гундер Франком и мною в 1974 г.

Анализ нового масштабного кризиса, который, по нашему мнению, уже начался, привел нас к общему заключению о том, что капитал даст на него ответ новой волной концентрации, которая вызовет массовую экономическую разруху.  Дальнейшее развитие событий в целом подтвердило наши выводы.  Название нашего новаторского доклада на конференции, организованной Il Manifesto и проходившей в Риме в 1974 г., («Не будем дожидаться 1984 г.», отсылавшего к книге Джорджа Оруэлла, извлеченного для этого случая из нафталина) призывало радикальных левых того времени  отказаться от стратегии помощи капиталу, изыскивая средства «выхода из кризиса» и  искать стратегию «выхода из капитализма, переживающего кризис».

Я настойчиво  продолжаю эту линию в исследованиях, о чем не сожалею.  Я предложил  концептуальное представление о современных формам господства империалистических центров, основанных на   новых методах контроля, пришедших на смену прежней монополии исключительно в промышленном производстве, что нашло подтверждение в подъеме стран, характеризуемых как «развивающиеся рынки». Я описываю новую глобализацию  как «апартеид глобального масштаба», который может управлять планетой лишь при помощи военной силы и, таким образом,  увековечивает в новых условиях поляризацию, неотделимую от экспансии «реального капитализма».

4. Вторая волна освобождения народа: «ремейк» ХХ столетия или лучше?

A.      Альтернативы социалистическому будущему нет

Современный мир управляется олигархами. Финансовыми олигархами  США, Европы и Японии, которые  доминируют не только в экономике, но и в политике, и в повседневной жизни. Российскими олигархами, которые имеют соответствующий имидж, и которых Российское государство пытается взять под контроль. Государствократами в Китае. Автократами (подчас скрывающимися за фасадом представительной демократии «слабой интенсивности») вписывающимися в эту всемирную систему в других частях планеты.

Управление современной глобализацией со стороны этих олигархов переживает кризис.

Олигархи Севера намерены сохранить свою власть после окончания кризиса. Они не чувствуют для себя угрозы. Напротив, хрупкость власти автократов Юга очевидна.  Поэтому нынешняя модель глобализации весьма уязвима.  Будет ли ей брошен вызов восстанием  Юга, как  это произошло в прошлом столетии? Возможно, но это было бы очень печально.  Потому что человечество лишь тогда встанет на путь, ведущий к социализму – единственной человечной альтернативе хаосу, - когда власть олигархов, их союзников и прислужников будет сокрушена как в странах Севера, так и в странах Юга. 

Да здравствует интернационализм народов перед лицом космополитизма и олигархии!

Б. Возможно ли восстановление капитализма финансовых и глобализированных «олигополий»?

Капитализм по своей природе является «либеральным», если под «либерализмом» понимать не нечто приятное, что предполагает это определение, но очевидное и полное господство  капитала не только над трудом и экономикой, но надо всеми аспектами общественной жизни. Не бывает «рыночной экономики» (вульгарное определение капитализма) без «рыночного общества». Капитал непреклонно преследует свою исключительную цель: деньги, накопление ради накопления. Маркс, а вслед за ним и другие критически настроенные мыслители, такие как Кейнс, прекрасно это понимали. Однако этого нельзя сказать о наших экономистах-традиционалистах, включая тех, кто находится на левом фланге.

Эта модель тотального и исключительного господства капитала была беспощадно навязана миру  правящими классами в период предыдущего длительного кризиса, продолжавшегося вплоть до 1945 г.  Только тройная победа демократии, социализма и национально-освободительной борьбы народов позволила заменить эту постоянную модель капиталистического идеала на конфликтное сосуществование трех моделей социального регулирования, а именно: государство всеобщего благоденствия западной социальной демократии; «реального социализма» на Востоке и  народного национализма на Юге. Они существовали с 1945 по 1980 гг. Упадок и крах этих трех моделей сделали возможным возвращение к исключительному господству капитала, который на сей раз получил название нелиберальной стадии капитализма.

Я связываю этот современный «либерализм» с целым рядом новых аспектов, которые, как мне представляется,  позволяют характеризовать его как «старческий» капитализм. Моя книга с соответствующим названием,  опубликованная в 2001 г., возможно, является одной из  редких работ того времени, в которой я не только не рассматриваю глобальный и финансовый неолиберализм как «конец истории», но анализирую систему стареющего капитализма как неустойчивую, обреченную на окончательный крах, особенно, если рассматривать его с точки зрения «финансиализации» всей системы (как я тогда писал его «ахиллесовой пяты»). 

Экономисты – традиционалисты абсолютно глухи к любым сомнениям в своей догме. Они настолько не способны к сомнению в ней, что  не смогли предвидеть финансовый крах 2008 г. Те, которых в СМИ называют «критиками», вряд ли заслуживают этого. Даже Джозеф Стиглиц убежден, что ныне существующая система – глобального и финансового либерализма – может быть исправлена путем внесения некоторых корректив. Амартья Сен проповедует моральность, не решаясь   проанализировать, что на самом деле представляет собой «реальный капитализм».

Социальные потрясения, которые вызывает  распространение либерализма – этой, как я писал, «постоянной утопии капитала»,  породили ностальгию по недавнему или давно прошедшему прошлому. Но подобного рода ностальгия не может дать ответ на вызовы настоящего. Поскольку она является продуктом убогого критического теоретического мышления, которое постепенно перестало понимать внутренние противоречия и ограничения системы, сложившейся после 1945 г. Для них эрозия, отклонения и кризисы этой системы  оказались непредвиденными катаклизмами. 

Тем не менее, в вакууме, образовавшемся вследствие упадка критического теоретического мышления, проложило себе дорогу  понимание новых  измерений системного кризиса цивилизации. Я имею в виду экологическое движение. Однако «зеленые», которые позиционируют себя как силу, решительно отличающуюся  как от «синих» (консерваторов и либералов), так и от «красных» (социалистов),  оказались в тупике, поскольку они не способны связать экологические проблемы с решительной критикой капитализма.

Посему все готово обеспечить триумф – на деле эфемерный, но  воспринимаемый как «окончательный» - альтернативы «либеральной демократии».  Жалкий способ мышления – по сути, отсутствие мышления – которое игнорирует убедительное доказательство Маркса о неспособности буржуазной демократии признать, что принимают  решения отнюдь не те, которых эти решения касаются. Те, кто принимают решения и пользуются плодами свободы, подкрепленной контролем над собственностью,  - это сегодня плутократы капитализма «олигополий», а государства являются их данниками. В силу сложившихся обстоятельств рабочие и народ, о которых мы говорим, не более чем их жертвы. Однако либеральная бессмыслица какое-то время хоть и ненадолго была правдоподобной, благодаря отклонениям послевоенных систем. Бедность преобладающих догм более не в состоянии предложить понимание истоков нынешнего кризиса. Поэтому либеральная демократия выглядит как «лучшая из всех возможных систем». 

Сегодня власть имущие, те, кто не наделены даром предвидения, заняты восстановлением той же самой системы. Их возможный успех, подобный успеху консерваторов в 20-е годы ХХ в., - который Кейнс осуждал, не встречая особого понимания, -  только обострит все те противоречия, которые являются первопричиной финансового краха 2008 г.

Не менее значим тот факт, что экономисты «левой» давно избрали  основные догматы вульгарного экономизма и приняли ошибочную идею рациональности рынка.  Эти экономисты сосредоточили свои усилия на определении условий для рационального функционирования рынка, тем самым отказавшись от Маркса, который открыл иррациональный характер рынка с точки зрения трудящихся и народов, а перспективу рынка – считал устаревшей. Согласно этой «левой» перспективе, капитализм отличает гибкость, способность приспосабливаться к требованиям прогресса (технологического и даже социального), если эти требования ограничивают его. Эти «левые» экономисты не были готовы к пониманию неизбежности разразившегося кризиса. Еще менее они способны противостоять вызовам, с которыми в результате  кризиса столкнулись народы. Подобно другим вульгарным экономистам они стремятся «починить поломки», не понимая того, что успеха можно добиться лишь если идти совсем другим путем – путем преодоления фундаментальной логики капитализма. Вместо того, чтобы искать избавление от капитализма в кризисе, они полагают, что они могут всего лишь избыть кризис капитализма.

В. Американская гегемония переживает кризис

Недавний саммит G20  в Лондоне в апреле 2009 г. ни коем образом не обозначил начала «реконструкции мира». Возможно, есть связь между  ним и, последовавшей сессией НАТО, правой руки современного империализма, которая усилила свое военное вмешательство в Афганистане. Перманентная война Севера против Юга должна продолжаться.

Мы уже знаем, что правительства триады – США, Европы и Японии – будут преследовать лишь одну цель – восстановить систему в том виде, в каком она существовала до сентября 2008 г. Поэтому не стоит серьезно воспринимать интервенции на саммите  G20 в Лондоне со стороны президента Обамы и Гордона Брауна с одной стороны, и высказывания Саркози и Меркель, - с другой. Обе стороны имели своей целью развлечь слушателей. Содержательное различие, отмеченное прессой, но не имеющее  реальной сути, отвечало исключительно потребностям конкретных лидеров, озабоченных тем, чтобы наилучшим образом выглядеть в глазах наивного общественного мнения. «Воссоздание капитализма», «морализация финансовых операций», - такие и другие широковещательные декларации имеют своей целью уйти от главного. Вот почему восстановление системы, - чего в принципе можно добиться,-  не разрешит  никаких проблем, но лишь усугубит кризис. «Комиссия Стиглица», созданная ООН, является  частью стратегии  одурачивания публики. Ясно, что не стоит ожидать ничего другого от олигархов, которые контролируют реальную власть и своих политических должников. Точка зрения, которой я придерживаюсь, и которая акцентирует неразрывную связь между главенством  «олигополий» и неизбежной финансиализацией управления мировой экономикой, находит подтверждение в результатах саммита  G20.

Более интересно, что приглашенные лидеры «развивающихся рынков»   предпочли отмолчаться. Единственное умное слово было произнесено в этот день большого представления президентом КНР Ху Дзинтао, который мимоходом, вскользь, с  (насмешливой) усмешкой сказал, что следовало бы подумать о создании глобальной финансовой системы, не основанной на американском долларе. Некоторые комментаторы связали это высказывание – причем, вполне обоснованно – с предложением Кейнса, сделанном им в 1945 г.

Это «замечание»  - суровое напоминание о том, что кризис капиталистической системы «олигополий» неразрывно связан с кризисом американской гегемонии, которая находится в большом прорыве. Но кто придет ей на смену? Ясно, что не Европа, которая не может жить за пределами или вне атлантизма и не имеет амбиций быть независимой, что нашло подтверждение на последней сессии НАТО. Китай? Эта «угроза», которую пресса без сомнения будет обыгрывать по тошноты (новая «китайская угроза»), чтобы оправдать существование Атлантического сообщества, на деле не имеет оснований. Китайское руководство знает, что у страны нет таких средств, и у него  нет такого стремления. Стратегия Китая ограничивается   продвижением новой глобализации без гегемонии – то есть того, что абсолютно неприемлемо для США и Европы.

Вероятность эволюции в этом направлении  вновь зависит от стран Юга.  Не случайно ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию) – это единственный институт ООН, который предпринял инициативы, кардинальным образом отличающиеся от деятельности «Комиссии Стиглица». Столь же не случайно и то, что генеральный секретарь ЮНКТАД Супачай Панитпакди из Таиланда, а, следовательно, может считаться  безупречным либералом,  осмелился в марте 2009 г. представить в докладе, озаглавленном «Глобальный экономический кризис»  реалистические идеи, которые являются частью второй волны «пробуждения Юга».

Со своей стороны Китай начал строить – постепенно и под контролем -  альтернативную региональную финансовую систему, не привязанную к доллару США. Такие же и подобные инициативы завершают на экономическом уровне создание политического альянса в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которая представляет главное препятствие для воинственных замыслов НАТО.

Руководство НАТО, заседание которого было созвано в то же время, в апреле 2009 г., выразило согласие с решением Вашингтона не начинать постепенный отказ от военной ответственности, а, напротив, -  усилить масштаб своего военного присутствия, как всегда под ложным  предлогом «войны с терроризмом».   Президент Обама использовал свой талант, чтобы спасти программу Клинтона и Буша  по навязыванию американского глобального военного контроля, что является единственной возможностью продлить  гегемонию США, находящуюся ныне под угрозой. Обама заработал очки и добился полной и безусловной капитуляции Франции под руководством Саркози,  –  что означает конец голлизма, – которая  вернулась в военную организацию НАТО, чего было трудно добиться в годы правления Буша, когда Вашингтон говорил  без разума и  высокомерно. Более того, Обама действовал подобно Бушу, игнорируя независимость Европы и давая уроки  относительно того, как позволить Турции вступить в Европейский Союз.

5.  К новой волне победоносной борьбы за освобождение трудящихся и народов

A.     Возможно ли новое развитие борьбы за освобождение народов?

Политическое управление миром со стороны господствующего  капитала  «олигополий» неизбежно отмечено крайним насилием. Это связано с тем, что страны империалистической триады для поддержания своего статуса  «общества благосостояния» впредь должны ограничивать доступ к природным ресурсам планеты исключительно для своего собственного потребления. Это новое требование времени  является основой милитаризации процесса глобализации, который я уже описывал как «империю хаоса» (Так называлась моя книга, опубликованная в 2001 г.). Это определение было подхвачено другими.   

В соответствии с «Вашингтонским проектом» военного контроля над планетой и ведения «превентивных войн» под предлогом «борьбы с терроризмом» НАТО стремится выступать в роли  «представителя международного сообщества», отодвигая на задний план  ООН – единственный институт, имеющий право говорить от лица мирового сообщества.    

Очевидно, что эти цели не могут провозглашаться открыто. Чтобы замаскировать их державы, о которых идет речь, избрали своим инструментом дискурс о демократии  и присвоили себе «право вмешиваться» во внутренние дела других стран с целью насаждать «уважение к правам человека».

В то же самое время абсолютная власть новых олигархических плутократов выхолащивает саму суть буржуазной демократии. В прежние времена политические переговоры между различными социальными партиями гегемонистского блока были необходимы для воспроизводства власти капитала. Напротив, новое политическое управление обществом капитализма «олигополий», установленного путем систематической деполитизации, дало начало новой политической культуре «консенсуса» (по примеру США), который заменяет активного гражданина – как  необходимого элемента истинной демократии -  потребителем и зрителем.  «Либеральный вирус» (заглавие другой моей книги, опубликованной в 2005 г.) исключает  возможность  альтернативного выбора и  подменяет ее консенсусом, который строится на  уважении только лишь к процедурной, выборной демократии.

Упадок и крушение трех названных социальных моделей – причина нынешней драмы. Страница первой волны борьбы за освобождение перевернута, а новая страница  - еще не открыта. В сумерках, которые разделяют их, можно разглядеть «монстров», как писал Грамши.

На Севере такое развитие привело к утрате истинного смысла демократической практики. Регресс завуалирован  претензиями так называемого «постмодернистского» дискурса, согласно которому нации и классы  уже сошли с исторической сцены и оставили политическое пространство «индивиду», который ныне является активным субъектом социальной трансформации.  На Юге в политическом поле царят другие иллюзии. Иллюзия капиталистического, национального и автономного развития, как части процесса глобализации, широко распространена среди  правящего и среднего класса в «развивающихся экономиках», подогреваемая непосредственными успехами последних десятилетий. Среди них имеют место и ностальгические (пара-этнические или пара-религиозные) иллюзии относительно прошлого в странах, исключенных из этого процесса.

Еще хуже то, что такое развитие усилило  влияние «идеологии потребления» и представления о том, что прогресс измеряется количественным ростом потребления.  Маркс показал, что именно  способ производства определяет способ потребления, а не наоборот, как утверждают вульгарные экономисты. При этом совершенно упускается из виду перспектива гуманистической и высшей рациональности – основы социалистического проекта. Огромный потенциал, который дает всему человечеству применение науки и техники и который способствовал бы  реальному  расцвету каждой личности и обществ в целом на Севере и Юге, тратится нерационально из-за требования подчинить его  логике  неограниченной гонки за накопление капитала. Еще хуже то, что постоянный прогресс общественной производительности труда связан с фантастическим использованием механизма пауперизации (проявляющегося в мировом масштабе, помимо всего прочего,  массированной атакой на крестьянские общества), как это давно понял Маркс.

Идеологическое отчуждение, которое вызывает капитализм, не только негативно влияет на богатые общества империалистических центров. Народы периферии, которые лишены доступа к приемлемому уровню жизни и ослеплены стремлением потреблять, как процветающий Север, теряют понимание того, что логика исторического капитализма делает распространение этой модели на весь мир невозможной.    

Таким образом, мы можем понять причины того, почему финансовый кризис 2008 г. был исключительно результатом обострения внутренних  противоречий, присущих процессу накопления капитала. Только вмешательство сил,  олицетворяющих  позитивную альтернативу, может  проложить  путь для поиска выхода из хаоса, вызванного обострением внутренних противоречий системы. (В духе этого я  противопоставляю «революционный путь»  модели преодоления исторически устаревшей системы через «декаданс» (загнивание).  При настоящем состоянии  дел движения социального протеста, несмотря на  их очевидный рост,  в целом не способны бросить вызов социальному устройству, связанному  с капитализмом «олигополий» при отсутствии внятного  политического проекта, который соответствовал бы тяжести стоящих проблем.

С этой точки зрения нынешняя ситуация существенно отличается от той, которая сложилась в 30-е годы ХХ в., когда силы социализма  вступили в борьбу  с фашистскими партиями, и в результате - возникли нацизм,  «новый курс» Рузвельта и Народные фронты.

Углубления кризиса  избежать не удастся, даже   если бы восстановление  системы доминирования капитала «олигополий» было бы потенциально успешным, что, на самом деле,  невозможно. В этих условиях предположение о радикализация борьбы  не является неправдоподобной гипотезой, даже если препятствия для такой борьбы будут  внушительными.

В странах триады подобного рода радикализация  поставила бы на повестку дня вопрос об экспроприации «олигополий», однако, такая перспектива, как представляется, исключена на обозримое будущее. В результате нельзя сбрасывать со счетов гипотезу о том, что – не взирая на панику, вызванную кризисом – стабильность обществ триады  не будет поставлена под вопрос. Существует серьезный риск «ремейка» (повторения)

волны борьбы за освобождение, как это имело место в ХХ веке, иными словами, вызова, брошенного системе лишь некоторыми  из представителей периферии.

Второй этап  «пробуждения Юга» (Заголовок еще одной моей книги, опубликованной в 2007 г., где предлагается толкование периода Бандунга[1] как первого этапа этого пробуждения)  вновь стоит на повестке дня. При наилучшем сценарии успешное движение в этом направлении может вынудить империализм к отступлению, заставит его отказаться от своего ущербного и преступного прожекта военного контроля над миром. Если бы дело обстояло так, тогда демократическое движение стран, находящихся в центре этой системы, могло бы внести позитивный вклад в  стратегию нейтрализации (капитализма). Более того, снижение империалистической ренты, которая идет на пользу тем обществам, о которых мы говорим, само по себе вызвало смещение  равновесия в мире  в пользу Юга (особенно Китая), что может способствовать  пробуждению социалистического сознания. Однако, с другой стороны, общества Юга могут вновь столкнуться с теми же проблемами, которые стояли перед ними в прошлом, что поставит те же ограничения для их развития.

Новый интернационализм трудящихся и народов необходим и возможен

Исторический капитализм – это все, что угодно, кроме одного – он не вечен. Капитализм – это всего лишь эпизод истории. Фундаментальный вызов  капитализму, – который современные мыслители в подавляющем большинстве считают «невозможным» и «нежелательным», - является необходимым условием для освобождения  угнетаемых трудящихся и народов (проживающих на периферии и составляющих  80% человечества).  Два  вызова капитализму  неразрывно связаны друг с другом. Капитализм нельзя преодолеть  одной лишь  борьбой народа Севера или единственно борьбой  народа Юга. Преодолеть капитализм  возможно лишь если и когда оба эти вызова будут брошены капитализму одновременно. Нет уверенности, что  это произойдет, и в этом случае капитализм будет преодолен через разрушение цивилизации (за пределами malaise (недомогания) цивилизации, если использовать терминологию Фрейда) и, возможно, через гибель жизни на планете. Сценарий «ремейка» ХХ столетия не отвечает требованиям продвижения человечества по долгой дороге перехода к мировому социализму. Либеральная катастрофа требует обновления радикальной критики  капитализма.  Вызов капитализма состоит в том, что он противостоит постоянному становлению/восстановлению интернационализма трудящихся и народов перед лицом космополитизма олигархического капитала.

Такой интернационализм может стать возможным лишь в условиях успешного, нового, революционного развития (подобного тому, что мы видим в Латинской Америке и в Непале), который делает возможной в перспективе победу над капитализмом.

В странах Юга борьба государств и народов  за глобализацию, достигнутую в результате переговоров и  без гегемонии,  - современной формы  разъединения, – поддержанная организованными требованиями народных классов,  может ограничить  власть «олигополий» империалистической триады. Демократические силы в странах Севера должны поддержать эту борьбу. «Демократический» дискурс, как он предлагается, - и принимается большинством  левых – и «гуманитарная» интервенция, осуществленная во имя этого, точно так же, как убогая практика предоставления «помощи» избегает реального ответа на этот вызов.

В странах Севера «олигополии» уже совершенно отчетливо представляют собой  форму общества «всеобщего блага», управление которым нельзя оставить исключительно  в руках разобщенных частных интересов (кризис высветил катастрофические результаты такого подхода). Истинные левые должны отважиться рассматривать национализм как первую неизбежную ступень  социализации «олигополий»  через углубление демократической практики. Нынешний кризис активирует концепцию возможной кристаллизации общего фронта социальных и политических сил, объединяющих всех тех, кто является  жертвами  единоличной власти правящих олигархий.

Первая волна борьбы за социализм – борьба, развернувшаяся в ХХ веке,  показала ограниченность европейской социал-демократии, коммунизма Третьего интернационала и народного национализма эпохи Бандунга,  выявила закат и крушение социалистических амбиций этих движений. Вторая волна, волна ХХI века, должна извлечь из этого  уроки. В особенности следует учесть один урок – необходимость  соединить социальную направленность управления экономикой и углубление демократизации общества. Не может быть социализма без демократии, но точно также никакой прогресс демократии невозможен вне социалистической перспективы.

Эти стратегические  цели заставляют нас подумать о  «конвергенции  разнообразия» (отсылаю читателя к формулировке, данной Всемирным форумом альтернатив) форм организации и борьбы угнетаемых и эксплуатируемых классов. В мою задачу не входит с самого начала выступать обвинителем  конвергенции этих форм борьбы, которые по-своему могут  восстановить традиции социал-демократии, коммунизма и народного национализма или разойдутся с ними. 

Исходя из этой перспективы  мне представляется необходимым стремиться к возрождению творческого марксизма. Маркс никогда не был столь полезен и необходим, как сегодня, чтобы понять и переделать мир, - причем,  сегодня гораздо более, чем вчера. Быть марксистом сегодня – это значит начать с Маркса, но не останавливаться на нем, на Ленине или Мао, как это считали и практиковали исторические марксисты  прежнего столетия. При этом надо отдать должное Марксу за то, что он сделал: за его интеллектуальную смелость,  позволившую ему положить начало современному критическому мышлению; за критическое осмысление капиталистической реальности и его политических, идеологических и культурных проявлений. Творческий марксизм должен стремиться к обогащению этого критического образа мыслей par excellence. Он не должен бояться соединить все ресурсы познания в различных сферах, включая те, которые в прошлом догмами исторического марксизма ошибочно рассматривались как «чуждые».

P.S.

Тезисы, представленные в данной статье развернуты в моей книге, озаглавленной  La crise, sortir de la crise du capitalisme ou sortir du capitalisme en crise (Paris: Editions Le Temps des Cerises, 2009).