|
Мн Минкин. Уроки манипуляции
Предметом сегодняшнего занятия будет выявление манипулятивных приемов в статье А. Минкина «Божественные истцы. Киселев и «Федерация» хотят через суд заслужить хорошую репутацию». Статья напечатана в МК, где А.Минкин - постоянный автор, известный смелостью высказываний против властей и ироническим стилем. Статья напечатана в рубрике «Что думать» и сопровождается карикатурой «Имеющий уши да получит» с изображением длинных лент (должно быть понято как лапша, а все вместе – как воплощение идиомы «Лапша на уши»). Заголовок и подзаголовок, название рубрики создают определенные установки, влияющие на понимание текста. В частности, читатель будет искать подтверждения этих установок (хотя, не очевидно, что найдет подтверждения). Название рубрики «Что думать» воспринимается как указатель на то, что здесь сообщается рекомендуемый взгляд на события. Слово «божественный» В сочетании с существительным «истцы» может восприниматься только как ирония. Поскольку «божественный» имеет ассоциацию «всемогущий, выше всех», то в тезаурусном поле «судебная тяжба» (актуализируется словом истцы) имеет негативную окраску, вызванную ассоциацией «превосходство перед законом». Хотят через суд заслужить хорошую репутацию предполагает следующие пресуппозиции: у названных лиц такой репутации нет (иначе не надо было бы заслужить) и заслужить ее нормальным образом они не могут и пытаются добиться этого через суд. До чтения у читателя имеются установки: названные люди и организации имеют какое-то отношение к власти, ставящее их выше закона и они надеются использовать это положение, чтобы в суде получить (видимо, в глазах публики) хорошую репутацию, каковой они не имеют. А автор раскрывает читателям истинное положение дел, не допускает «лапши на уши». Дальнейший текст использует установки и относительно истцов, и об авторе. В частности, они усиливаются в лид-ине: Ещё не все участники событий умерли, поэтому судебные тяжбы продолжаются. В пятницу, 15 марта, в Пресненском суде мы опять будем сопротивляться домогательствам божественного фонда «Федерация» и божественного члена совета фонда Киселева В.В. Слово тяжба имеет негативный оттенок. Отрицательная окраска подчеркивается словом умерли. Дальнейшие предложения распределяют эту негативность: она ложится на виновника – истцов, чья «нехорошесть» подчеркивается словом «домогательства», а автор оказывается жертвой, что определяется словом «сопротивляться». Это слово также подчеркивает, что исход не очевиден. Что создает драматизм ситуации: возникает завязка интриги: отобьются ли хорошие от плохих, при том что на стороне плохих сила власти. Под этим углом зрения читатели воспринимают весь текст. Сам текст начинается с описания – по началу нейтрального, объективного сути противостояния (абзац 1): 1 Всё началось из-за концерта голливудских звёзд в пользу больных детей, где Путин играл на пианино. Потом в прессе поднялся шум: мол, якобы собранные деньги якобы пропали. Во втором предложении обсуждение кампании в прессе подается как бы со стороны (в прессе поднялся шум – это легкое осуждение прессы). Отстранение задается и словом якобы. Однако второе употребление наводит на мысль, что это отстранение – ироничное. Знающие ситуацию легче понимают иронию: шум был поднят как раз Минкиным (наряду с другими). Однако третье предложение не связано с предыдущими: . Потом мы опубликовали заметку «Путина обокрали» и за это попали в число преследуемых. Несвязность подчеркивает неожиданность «преследований», необъяснимость и, таким образом, необоснованность. Слово «преследуемый» имеет в русской традиции легкие коннотации сочувствия. В целом абзац оставляет ощущение, что «мы» невинно пострадали. По логике разворачивания текста дальше должно идти объяснение, как и почему это произошло. Второй-четвертый абзацы содержат сведения о фонде «Федерация», что связывает его с причиной «преследований».: 2 Непочтительно отзываться о богах опасно. «Федерация» — божество античное (имя-то латинское), звёзды Голливуда — тоже боги для миллиардов смертных, а уж Путин — само собой. 3 Античные боги не были христианами. Злы, мстительны, дико обидчивы, беспощадны. За неосторожное слово могли превратить человека в паука, терзали и насиловали детей. За один-единственный промах могли приковать к скале и вечно клевать печень. 4 Если сравнить Путина с Зевсом — это же не обидно. Зевс — верховное божество, царь богов. А Киселев В.В. — зевесов орёл; по его полёту можно предсказывать судьбу; ещё одно его занятие: клевать, как уже сказано, печень журналистов. Причем во втором абзаце намекается на всесилие и неподсудность этого фонда, а в третьем через намек на античных богов говорится о мстительности и беспощадности его деятелей. При этом сравнение Путина и Кислева с только что таким образом охарактеризованными «античными богами» переносит на обоих деятелей отрицательное отношение. Приводимое в четвертом абзаце рассуждение сравнить Путина с Зевсом — это же не обидно носит очевидно издевательский характер. Одновременно утверждается, что глава Фонда Киселев «клюет печень журналистов», что понимается как иносказание относительно судебного иска. Поскольку орел в античной мифологии клевал печень Прометея, что приносило неисчислимые страдания, автор создает ассоциации, вызывающие сочувствие к нему и восхищение им. В 7 абзаце автор напрямую обращается к читателю, причем с утверждением, что читатель понимает его действия: Теперь, уважаемые читатели, вы понимаете, почему этот текст так почтителен и осторожен. Мы же не хотим, чтобы и за эту заметку о божественности противной стороны с нас требовали бешеные деньги. Частица же подчеркивает, что читатель согласен с мнением автора (частица используется при приведении известных адресату сведений). А выражение «бешеные деньги» создает атмосферу взаимопонимания (разговорная речь) и сочувствия (бешеные – те, которых у нормальных людей нет). В 8 абзаце объясняется юридический термин «противная сторона» и подчеркивается (хотя в объяснении должен быть, напротив, уход от обыденного понимания) связь со значением противный через усиливающий синоним: 8 «Противная сторона» — не значит «отвратительная» Далее автор подчеркивает осторожность (что воспринимается, скорее всего, как ёрничание – вряд ли читатель верит в искренность страха автора) и прямо указывает на виновника бед лингвиста-специалиста. Введение имени – Борисова Е.Г. – осуществляется неуместным способом: каждый иск противной стороны опирается на заключение специалиста-лингвиста, которого зовут Борисова Е.Г. Обычно называется фамилия без «которого зовут» (фраза неуместна, т.к. зовут относится к личному имени, а не к фамилии с инициалами). Возможно, в этом случае мы имеем дело с шутовской имитацией речи «маленьких людей». В следующем абзаце обычная для судебной экспертизы справка названа «краткой автобиографией» Все её заключения начинаются с краткой автобиографии: Что противоречит значению слова автобиография – не перечислены события жизни, даже дата рождения. Возможно, это следует расценивать как шутку. Десятый абзац начинается с прямой агрессии: Видали — доктор наук! (Хотелось написать «не баран чихал», но это слишком опасно.) Видали (видал) – это просторечная форма выражения возмущенного презрения: Видал – он еще что-то из себя строит!» и т.п. Используется также эффект диалога, который автор как бы ведет с читателем. Фраза в скобках, конечно же, понимается читателем как часть высказывания автора. Утверждение о боязни подчеркивает негативное отношение к «божественным истцам», хотя, видимо, большинством читателей воспринимается как шутка, т.к. сведения об экспертизе текста у нас неизвестны широкой публике. Слово возможно показывает, что у автора есть основание сомневаться в факте написания диссертации самостоятельно: Возможно, когда-то она сама написала свою докторскую диссертацию. Возможно, когда-то кое-как написала первое заключение. Теперь очень удобно пользоваться готовыми кусками. В принципе, сомнения в этом не более обоснованы, чем, к примеру, в том, что г-н Минкин никого не убивал, не купил диплом об окончании вуза и т.п. Т.е. речь идет о понятии «нормы», само сомнение в которой дает основание полагать, что автор что-то знает о нарушении нормы. Возможно, автор использует проходившие скандалы вокруг диссертационного совета МПГУ (бывший «Ленпед», который, с присущей «МК» низкой культурой журналистики, был перепутан с МГПУ, что позволяет ему делать такие намеки - забавные для лингвистов, но, видимо, вполне приемлемые для воздействия на малообразованного читателя). Что касается написания заключений и использования готовых кусков, то тут читатели вообще ничего не знают (даже вполне образованные), поэтому автор пытается создать нужное ему впечатление, давая открыто собственную (и заведомо неверную, что журналисту не может быть неизвестно) интерпретацию текстов двух заключений: Вот фрагмент заключения доктора/профессора Борисовой (оно было приложено к иску фонда «Федерация» против «Независимой газеты» по поводу всё того же божественного концерта): «Стилистический анализ текста показывает, что автор использовал газетно-публицистический стиль, что является типичным для публикаций в СМИ. Этот стиль приспособлен как для информирования адресата, так и для доведения до него личного мнения, представлений автора, его оценки описываемого». 12 А вот фрагмент другого заключения Борисовой (иск против Минкина и «МК»): «Стилистический анализ текста показывает, что оба автора использовали газетно-публицистический стиль, что является типичным для публикаций в СМИ. Этот стиль приспособлен как для информирования адресата, так и для доведения до него личного мнения, представлений…» и т.д., и т.п. Мало-мальски сведущий в стилистике читатель (и журналист Минкин уж точно) понимает, что речь идет о практически шаблонном определении газетно-публицистического стиля. Это является рутинной частью любой экспертизы, т.к. позволяет сразу понять (точнее, подтвердить), что предмет анализа – не юридический документ, не художественное произведение и т.п. Однако для подавляющего большинства читателей текст является первым воспроизведением той экспертизы, о которой столько было говорено ранее. Написан фрагмент научным стилем. Поэтому практически наверняка читатели сочли это важной частью экспертизы. И повторение отрывка в другой экспертизе воспринимается как нарушение каких-то правил (обычно повторение одного и того же важного фрагмента в разных текстах – признак лени, халтуры и т.п.). В следующих фрагментах автор пытается доказать именно это (намеренно вводя читателей в заблуждение, т.к. он-то прекрасно знает «кухню» судебной экспертизы): 13 . Само по себе совпадение не удивляет. Есть отмычки, которые подходят к любому замку. Здесь использовано негативно окрашенное слово отмычка – воровской инструмент. Это подкрепляет предположение автора (частично имплицитное, поддержанное предыдущим текстом) о том, что использование одного и того же фрагмента является нарушением нормы. То, что таким образом проявлена лень, достаточно прозрачно намекается следующим текстом: Даже странно, как долго Борисова работает над каждым заключением. Заметку «Независимой» она изучала (по её собственному утверждению) 22 дня. Заметку «МК» она прорабатывала 24 дня. Казалось бы, могла отполировать до блеска. Поскольку в предыдущем тексте и достаточно долго в последующем автор не говорит о том, что еще входит в экспертизу, у читателя создается впечатление, что все время было нужно для написания нескольких строк, которые были продублированы в другой экспертизе из лени. Эта мысль формулируется в абзацах 16-18. А в 14-16 абзацах автор пытается подвести читателя к самостоятельному формулированию, приводя данные, подаваемые как очень важные для содержания экспертизы: 14 Но, как говорится, и на старуху бывает проруха, за 34 года профессиональной деятельности, естественно, можно утратить осторожность, аккуратность… да мало ли что можно утратить на такой работе. 15 Под статьёй в «Независимой газете» три подписи, а в заключении докторши наук написано «автор». 16 Под заметкой в «МК» одна подпись (моя), а в заключении написано «оба автора». Мы бы употребили слово «бесстыдство», но поскольку заключения делаются по заказу божественного орла — склоняемся в изумлении. В 14 абзаце используется поговорка «И на старуху бывает проруха», которая в связи с последующим контекстом (34 года профессиональной деятельности) вызывает ассоциации «Борисова – старая женщина». Поговорка означает, что и у знающего и умелого человека может быть ошибка. В данном случае автор пытается выдать замеченную далее ошибку за серьезный просчет, заявляя, что за 34 года профессиональной деятельности, естественно, можно утратить
осторожность, аккуратность… … да мало ли что можно утратить на такой работе. Читатель может делать предположения, частично подсказанными (предыдущим контекстом) будет «профессионализм», «старательность» и, возможно, «стыд». Далее автор, используя полужирное выделение, подчеркивает, что в экспертизе используется слово автор, тогда как у статьи было три автора. Подчеркивание должно создать впечатление, что Борисова написала экспертизу, не прочитав статьи, хотя использование обобщающего «автор» вполне нормально в лингвистических текстах. Впечатление усиливается в следующем абзаце, где приводится цитата «оба автора» (действительно, ошибочное словосочетание, перешедшее из предварительных набросков и оставшееся в окончательном варианте, т.к. относилось к тому формальному стилистическому анализу, который, как было отмечено выше, не играет существенной роли для самой экспертизы). Хотя ошибки такого рода должны устраняться при подготовке документов помощниками и т.п., Минкин пытается представить данную ошибку исключительно важной (выделения, разнос по разным абзацам), характеризующей Борисову как человека, потерявшего стыд и прикрывающегося близостью к власти: Мы бы употребили слово «бесстыдство», но поскольку заключения делаются по заказу божественного орла — склоняемся в изумлении. Поскольку читатели не знают ни текста экспертизы, ни порядка работы над ней (в отличие от Минкина, прекрасно все это знающего), они подготовлены предыдущим контекстом и подачей информации в абзаце 16 к тому, чтобы поверить утверждениям Минкина (который знает, что они не соответствуют действительности). Тезис о бесстыдстве Е.Г.Борисовой доказывается в 17 и 18 абзацах, где автор говорит о специалистах-экспертах (есть такие специалисты), у которых и каждый раз ответ сходится с заказом: подследственный текст — да, содержит… да, в оскорбительной форме… Поскольку перед этим речь шла об эксперте Борисовой, то читатель относит все сказанное к ней (хотя относительно «сходится с заказом» Минкин ранее ничего не говорил). Т.е. читатель воспринимает этот абзац, как уверение, что Борисова всегда подтасовывает экспертизу под заказанный ответ, меняют слова (не всегда соподчиняя их по падежам), меняют даты, жонглируют терминами —. И для подчеркивания этой мысли проводится сопоставление: с собой, который всегда старательно создает новые статьи: Я-то, дурак, каждый раз голову ломаю: как про очередное воровство написать по-новому. ДалееМинкин показывает, как выглядела бы его работа, если бы он использовал методы Борисовой: Берёшь старую заметку, меняешь «залоговые аукционы» на «олимпийские трамплины» — и готово. Написал про учебник литературы, поставил других авторов — и пожалуйста. Вот — про учебник истории, вот — про географию, вот — про ОБЖ. Т.е. в явном виде сказано, что Борисова только «меняет имена». После этого читателю уже трудно не согласиться с тем, что вся экспертиза Борисовой халтура и подгонка под заранее заданный ответ. (Вообще-то эксперты, которым ставятся вопросы адвокатом, или делают экспертизу в нужным адвокатам ключе, или заранее – если видят, что это не отвечает реальности, отказываются от заказа. Относительно «оригинальности» и «поисков нового» Минкиным можно добавить, что по поводу описки об «обоих авторах» Минкин пишет статью уже второй раз). Вторая часть статьи базируется на фрагменте из заключения адвоката со стороны Минкина. Автор приводит сведения о том, что он представляет контору «Резник, Гагарин и партнёры».Фамилия Резник известна читателю (хотя не уточняется, является ли руководителем конторы знаменитый Генри Резник), что должно повысить авторитет адвоката. Поэтому, когда автор сообщает, что Он говорит, что чтение заключения доктора наук Борисовой приводит его (Макарова) в ярость, наиболее вероятным умозаключением читателей будет, предположение, что адвокат возмущен качеством работы. Однако далее приводится вывод адвоката, который содержит в себе логическую ошибку – подмену тезиса. Адвокат уверяет, что в вопросе содержится превышение компетенции лингвиста, т.к. там спрашивается: «Имеются ли в тексте высказывания о каких-либо фактах нарушения руководством фонда «Федерация» законодательства, моральных принципов, правил поведения, А по мнению адвоката, сведения о нарушении законодательства являются прерогпативой суда: Однако русский язык имеет немало слов, которые обозначают «преступные действия»: воровство, мошенничество, подготовка ограбления и т.п. Лингвист-эксперт не должен был устанавливать, что именно является мошенничеством, что подготовка к краже и т.п. – это действительно прерогатива суда. Но лингвист, как видно из вопроса, должен был только обнаружить, говорится ли в тексте Минкина о том, что фонд «Федерация» совершил или намеревался совершить нечто подобное. Т.е. адвокат Макаров или сам не понял разницу между тем, что могла бы сказать Борисова о действиях кого-либо, и тем, что Борисова отмечает, что говорит об этом Минкин. Или ввел суд в заблуждение.
Однако далее в тексте адвокат утверждает, что Отвечая на сугубо правовой вопрос, лингвист, как и ожидалось, запуталась . Поскольку в тексте адвоката присутствует достаточно сложная подмена – слова Борисовой о высказываниях Минкина представлены как высказывания Борисовой о событиях – читателю легко поверить, что во всем этом легко запутаться. Поэтому дальнейший текст адвоката он готов принимать на веру: Нарушение законодательства она усматривает в присвоении денег, хотя о присвоении в статье ни разу не говорилось. Несуществующее присвоение Борисова Е.Г. обнаружила в том, что они (кто?) всего лишь только подумали, как бы им чего-то стырить. В итоге у лингвиста получилось, что нарушение закона связано не с совершением конкретных преступных действий, а с тем, что кто-то о чём-то подумал!» Однако выше адвокат приводит цитату из заключения Борисовой (могу подтвердить, что точно): «имеются высказывания о фактах нарушения руководством фонда «Федерация» законодательства (в частности, обвинения в присвоении денег: … «думали только, как стырить, скоммуниздить, сфедерачить»). Поскольку после нее уже сообщалось, что «Борисова запуталась», читатель готов поверить, что в статье Минкина (откуда в заключение попала цитата) действительно говорится о том, что кто-то что-то подумал (что с обыденной точки зрения незаконным действием быть не может). Однако в статье, на которую давалось заключение, употреблен фразеологизм: думали только, как бы) что означает «стремились к чему-либо, планировали» и даже «постоянно делали что-то» и т.п. Вот примеры из Национального корпуса русского языка: думская оппозиция думает только о том, как сохранить за собой теплые местечки на Охотном. Столько книг выпустил, а все думает только о том, как бы увернуться от издательской махины, как будто это непредсказуемый механизм, в устройстве которого ему не разобраться! В них вполне очевидно речь не идет о том, что кто-то что-то несколько раз подумал (как следует из интерпретации адвоката Макарова), а планирует, пытается сделать. Иными слова, в приведенной адвокатом цитате из анализируемой Борисовой статьи сообщается (т.е. автор Минкин утверждает), что, по крайней мере, планировалось присвоение денег, что является противозаконным действием. И эксперт Борисова имела право утверждать, что Минкин обвиняет данных лиц в незаконном присвоении денег. Однако для читателя, уже получившего установки на то, что Борисова превысила компетенцию и запуталась, такие детали, достаточно сложные для обнаружения, уже не существуют. Заметим, что передав на несколько абзацев право убеждения (точнее, манипуляции) адвокату Макарову, автор Минкин получает двойной выигрыш: с одной стороны, специалист пользуется высокой степенью доверия, а с другой использование судебной терминологии вкупе с достаточно сложным судебным казусом очень быстро отвращает читателя от попыток самостоятельно разобраться в перипетиях дела, что заставляет его целиком присоединиться к мнению Минкина. В последних трех абзацах статьи Минкин всячески подчеркивает неприятность чтения и вникания в разбор дела (видимо, на тот случай, если кто-то дотошный все-таки попытается перечитать текст адвоката): Бедные читатели! Если вы замучились, читая эти семь юридических абзацев, подумайте: каково судье? Сначала она читает десятки страниц противной стороны, потом десятки страниц возражений (прямо скажем, не менее противной стороны)… Каково нам?! На дворе весна — мы могли бы чистить снег! На полке книги — мы могли бы читать Пушкина! На календаре Масленица — могли бы обжираться блинами! Ну и ещё кое-что могли бы, о чём не принято говорить при детях. Но… Читатели полностью разделяют предпочтения Минкина (лучше читать Пушкина, чем заключения!). Для большей степени доверия допускается «соленый» намек ! Ну и ещё кое-что могли бы, о чём не принято говорить при детях. В результате происходит так называемое присоединение: читатель с удовольствием занимает сторону автора, перестает с ним спорить и критически воспринимать сказанное. Используя это, автор наносит последний удар по противнику: Но приходится читать и перечитывать мутные божественные иски. Никуда не денешься. В пятницу представитель божественного орла Козлов опять начнёт клевать нашу печень. Если бы вы видели, как он это делает, вас бы стошнило. Читатель вполне готов пожалеть Минкина, возмутиться его противниками (в частности, Козловым). Он верит и последнему заявлению и, видимо, воображает себе какие-то ужасные действия Козлова – смутно, конечно, потому что если бы читатель представил действия адвоката более четко, он бы понял, что последнее утверждение маловероятно. Однако последняя фраза остается в памяти, и читатели в целом имеют представление, что Минкин с помощью адвоката Макарова героически, претерпевая муки, сражается с фондом «Федерация», адвокатом козловым и малокомпетентной старой докторшей Борисовой. Этот эффект можно смело признать результатом именно манипуляции читателями, а не просто воздействием на них (что так или иначе делает любой автор). Минкин достаточно хорошо знает процесс работы экспертов, что позволяет заявлять, что он сознательно вводит читателей в заблуждение. Е.Г.Борисова, доктор филологических наук, профессор кафедры массовых коммуникаций Московского городского педагогического университета, автор книг «Агоритмы воздействия», «Язык общественно-политической коммуникации» и др. Автор благодарит А. Минкина за публикацию столь откровенного и потому подходящего для разбора в аудитории и в учебниках образца манипуляции сознанием читателей.
Приложение (текст статьи Минкина, взяты с сайта газеты МК) Киселев и «Федерация» хотят через суд заслужить хорошую репутацию
Ещё не все участники событий умерли, поэтому судебные тяжбы продолжаются. В пятницу, 15 марта, в Пресненском суде мы опять будем сопротивляться домогательствам божественного фонда «Федерация» и божественного члена совета фонда Киселева В.В.
1 Всё началось из-за концерта голливудских звёзд в пользу больных детей, где Путин играл на пианино. Потом в прессе поднялся шум: мол, якобы собранные деньги якобы пропали. Потом мы опубликовали заметку «Путина обокрали» и за это попали в число преследуемых. 2 Непочтительно отзываться о богах опасно. «Федерация» — божество античное (имя-то латинское), звёзды Голливуда — тоже боги для миллиардов смертных, а уж Путин — само собой. 3 Античные боги не были христианами. Злы, мстительны, дико обидчивы, беспощадны. За неосторожное слово могли превратить человека в паука, терзали и насиловали детей. За один-единственный промах могли приковать к скале и вечно клевать печень. 4 Если сравнить Путина с Зевсом — это же не обидно. Зевс — верховное божество, царь богов. А Киселев В.В. — зевесов орёл; по его полёту можно предсказывать судьбу; ещё одно его занятие: клевать, как уже сказано, печень журналистов. 6 Надеемся, что быть царским орлом не обидно. Мы не хотим обидеть орла, потому что его обидчивость дорого стоит. В суде уже два иска против нас: от Киселева лично и от фонда «Федерация». В каждом иске с нас требуют по миллиону рублей. А недавно представитель орла (Козлов) уведомил нас официально, что готовятся новые иски — каждый на ту же сумму, а сколько их будет всего — бог весть. Тут никакой печёнки не хватит. 7 Теперь, уважаемые читатели, вы понимаете, почему этот текст так почтителен и осторожен. Мы же не хотим, чтобы и за эту заметку о божественности противной стороны с нас требовали бешеные деньги. 8 «Противная сторона» — не значит «отвратительная»; так ответчику в суде полагается называть истца. Поясняем это тоже из осторожности. Дело в том, что каждый иск противной стороны опирается на заключение специалиста-лингвиста, которого зовут Борисова Е.Г. 9 Все её заключения начинаются с краткой автобиографии: «Специалистом Борисовой Еленой Георгиевной (доктор филологических наук, профессор кафедры массовых коммуникаций ГОУ ВПО города Москвы «Московский городской педагогический университет», стаж профессиональной деятельности — 34 года, стаж экспертной деятельности 10 лет) проведено лингвистическое исследование, на основании которого дано настоящее письменное заключение». 10 Видали — доктор наук! (Хотелось написать «не баран чихал», но это слишком опасно.) Возможно, когда-то она сама написала свою докторскую диссертацию. Возможно, когда-то кое-как написала первое заключение. Теперь очень удобно пользоваться готовыми кусками. 11 Вот фрагмент заключения доктора/профессора Борисовой (оно было приложено к иску фонда «Федерация» против «Независимой газеты» по поводу всё того же божественного концерта): «Стилистический анализ текста показывает, что автор использовал газетно-публицистический стиль, что является типичным для публикаций в СМИ. Этот стиль приспособлен как для информирования адресата, так и для доведения до него личного мнения, представлений автора, его оценки описываемого». 12 А вот фрагмент другого заключения Борисовой (иск против Минкина и «МК»): «Стилистический анализ текста показывает, что оба автора использовали газетно-публицистический стиль, что является типичным для публикаций в СМИ. Этот стиль приспособлен как для информирования адресата, так и для доведения до него личного мнения, представлений…» и т.д., и т.п. 13 Само по себе совпадение не удивляет. Есть отмычки, которые подходят к любому замку. Даже странно, как долго Борисова работает над каждым заключением. Заметку «Независимой» она изучала (по её собственному утверждению) 22 дня. Заметку «МК» она прорабатывала 24 дня. Казалось бы, могла отполировать до блеска. 14 Но, как говорится, и на старуху бывает проруха, за 34 года профессиональной деятельности, естественно, можно утратить осторожность, аккуратность… да мало ли что можно утратить на такой работе. 15 Под статьёй в «Независимой газете» три подписи, а в заключении докторши наук написано «автор». 16 Под заметкой в «МК» одна подпись (моя), а в заключении написано «оба автора». Мы бы употребили слово «бесстыдство», но поскольку заключения делаются по заказу божественного орла — склоняемся в изумлении. 17 Есть такие специалисты — меняют слова (не всегда соподчиняя их по падежам), меняют даты, жонглируют терминами — и каждый раз ответ сходится с заказом: подследственный текст — да, содержит… да, в оскорбительной форме… 18 Я-то, дурак, каждый раз голову ломаю: как про очередное воровство написать по-новому. А мог бы менять имена и суммы — вот и всё. Берёшь старую заметку, меняешь «залоговые аукционы» на «олимпийские трамплины» — и готово. Написал про учебник литературы, поставил других авторов — и пожалуйста. Вот — про учебник истории, вот — про географию, вот — про ОБЖ. * * * В борьбе с противной стороной наши интересы представляет адвокат Александр Макаров из бюро «Резник, Гагарин и партнёры». Он говорит, что чтение заключения доктора наук Борисовой приводит его (Макарова) в ярость. Но он берёт себя в руки; поэтому его анализ заключения полностью находится в рамках скучной нормативной и вдобавок юридической лексики. Макаров пишет: «Вопрос, поставленный (неизвестно кем) перед Борисовой Е.Г.: «Имеются ли в тексте высказывания о каких-либо фактах нарушения руководством фонда «Федерация» законодательства, моральных принципов, правил поведения, иные сведения, направленные на унижение чести и достоинства, чернящие их деловую репутацию?». Данный вопрос носит правовой характер, а значит, выходит за пределы компетенции специалиста, поскольку установление фактов нарушения законодательства, равно как и квалификация тех или иных действий как нарушение законодательства, является исключительной компетенцией суда. Специалист в области лингвистики не должен вторгаться в область юридических оценок и юридической квалификации действий лица. Лингвист не вправе присваивать себе полномочия суда. Следовательно, при ответе на данный вопрос специалист вышел за пределы своей компетенции. Отвечая на этот вопрос, специалист Борисова Е.Г. заявляет, что в тексте статьи «имеются высказывания о фактах нарушения руководством фонда «Федерация» законодательства (в частности, обвинения в присвоении денег: … «думали только, как стырить, скоммуниздить, сфедерачить»). Отвечая на сугубо правовой вопрос, лингвист, как и ожидалось, запуталась. Нарушение законодательства она усматривает в присвоении денег, хотя о присвоении в статье ни разу не говорилось. Несуществующее присвоение Борисова Е.Г. обнаружила в том, что они (кто?) всего лишь только подумали, как бы им чего-то стырить. В итоге у лингвиста получилось, что нарушение закона связано не с совершением конкретных преступных действий, а с тем, что кто-то о чём-то подумал!» Бедные читатели! Если вы замучились, читая эти семь юридических абзацев, подумайте: каково судье? Сначала она читает десятки страниц противной стороны, потом десятки страниц возражений (прямо скажем, не менее противной стороны)… Каково нам?! На дворе весна — мы могли бы чистить снег! На полке книги — мы могли бы читать Пушкина! На календаре Масленица — могли бы обжираться блинами! Ну и ещё кое-что могли бы, о чём не принято говорить при детях. Но… Но приходится читать и перечитывать мутные божественные иски. Никуда не денешься. В пятницу представитель божественного орла Козлов опять начнёт клевать нашу печень. Если бы вы видели, как он это делает, вас бы стошнило.
Прислано по электронной почте
|
|||
| Комментарий сайта: материал можно использовать для бесед с читателями МК ;) |
