Мн   

Строев Сергей Александрович

Итоги 2014. События на Украине: война – это мир, свобода – это рабство, незнание – сила.

Продолжение Начало см.

Украина и Россия?

Для того, чтобы дать адекватную оценку происходящим процессам, необходимо отрешиться от пропагандистских политтехнологических симулякров и принять во внимание вытесненные из массового сознания факторы объективной реальности.

В первую очередь, нужно ясно и во всей полноте осознать всю ложность и манипулятивность представления о «конфликте между Украиной и Россией». Сама постановка вопроса о тех или иных отношениях (хоть враждебных, хоть даже дружественных) между Россией и Украиной как двумя разными политическими субъектами означает принятие двух заведомо ложных положений: того, что РФ тождественна России, и того, что Украина – это не Россия. Каждое из этих утверждений, будучи сформулировано в явном виде, очевидным образом обнаруживает себя как прямое отрицание русской национально-этнической, культурно-исторической и политической идентичности. Однако сила информационной диверсии, заключённой в многократном на разные лады повторении тезиса о тех или иных «отношениях между Россией и Украиной» состоит в том, что представление будто бы Украина не является неотъемлемой частью России, внедряется в массовое подсознание как бы по умолчанию и без критического осмысления. Между тем, именно с этого момента необходимо начинать устранять весь тот хаос и сор в головах, который создан к настоящему времени манипуляторами.

Итак, т.н. «Российская Федерация» – это не Россия ни по форме, ни по содержанию. По форме, то есть с точки зрения своих границ, она не только не охватывает всей полноты территории России, но, что ещё важнее, не заключает в себе даже её неотъемлемого этнического, исторического и культурного ядра, каковое ядро на сегодня поделено между тремя квазигосударственными новообразованиями – «Украиной», «Российской федерацией» и «Беларусью», возникшими именно как результат расчленения исторической России и существующими исключительно в силу поддержания этого расчленения. Таким образом, с территориальной точки зрения РФ – это не Россия, а лишь один из продуктов её насильственного и противоестественного политического раздела, одно из заведомо нелегитимных образований, занимающих часть территории России. Соответственно, следует говорить не об «отношениях Украины и России», что содержательно бессмысленно, а об отношениях двух политических режимов, возникших на территории России в результате её расчленения. Но ещё важнее осознать, что РФ не является Россией (и, более того, антагонистична России и несовместима с ней) не только по форме, но и по содержанию. Если понимать под Россией национальное государство Русских, то невозможно не признать, что РФ не имеет никакого права претендовать на отождествление себя с Россией, поскольку является выраженно антирусским государством по самой своей экономической и, как следствие, политической сути. Будучи изначально создано как политический аппарат корпорации, извлекающей сверприбыли из присвоения и распродажи природных богатств страны, то есть из ограбления Русской нации, это государство с самого своего возникновения и поныне проводит политику подавления (в том числе, и прямо террористического), разобщения, развращения и физического уничтожения Русских как этно-национальной общности. В этом смысле политика РФ во всех сферах, начиная от последовательного разрушения системы образования и заканчивая стимулированием внушней и внутренней ксеноэтнической миграции, представляет собой внутренне цельный и логически последовательный проект подавления и геноцида Русских как потенциальной государствообразующей нации России. Это логично, поскольку РФ является новообразованием на территории России, и восстановление России как национального государства Русских с необходимостью предполагает ликвидацию РФ, равно как и всех остальных возникших на её территории в 1991 году нелегитимных квазигосударственных структур.

Как только мы восстанавливаем адекватную реальности систему отсчёта и называем вещи своими именами, так многие события автоматически обнаруживают свой истинный смысл, дотоле сокрытый ложным употреблением слов и понятий. В частности, это в полной мере относится к аннексии Крыма. Достаточно осознать, что РФ ни в коей мере не является исторической и национальной Россией – и совершенно меняется оценка, смысл и масштаб произошедших в 2014 году событий. Не Россия вернула себе исторически принадлежавший ей Крым, а один из возникших в результате расчленения России русофобских режимов отнял Крым у другого возникшего в результате расчленения России русофобского режима. Все дальнейшие споры о том, какой из двух нелегитимных и русофобских режимов является более нелегитимным и более русофобским, есть не более, чем выбор «лучшего» между ядом и гильотиной. Безусловно, Крым – русская земля и по праву должен принадлежать России. Ровно в той же мере, как и Москва или Новгород, но ровно в той же мере, как Киев или Чернигов. В условиях, когда Россия расчленена, радоваться тому, что одно оккупационное образование отняло его у другого – значит признавать и поддерживать состояние расчленённости России и сам факт её оккупации, выбирая себе из её оккупантов «своего». В этом смысле любое смещение антипатий в ту или иную сторону одинаково опасно. Как только мы начинаем выбирать «из двух зол меньшее» – совершенно неважно, которое из них – мы автоматически попадаем в ловушку навязанного нам в обоих случаях выбора зла. Разумеется, можно до бесконечности приводить аргументы, сравнивая культурно-языковой геноцид на Украине и физический геноцид в РФ (в особенности, в «титульно-национальных» регионах и вблизи границ с ними), можно, напротив, оперировать пустыми геополитическими абстракциями, суть от этого не меняется. Более того, поскольку РФ, «Украина» и прочие постсоветские квазигосударства возникли как результат расчленения России, существование каждого из них (несмотря на все мелкие политические и территориальные конфликты) важно для сохранения системы в целом и для недопущения возрождения единой исторической России. В этом смысле, любая поддержка и даже любое признание права на существование РФ является одновременно и признанием базовых оснований существования «государственности» «суверенной Украины» – и наоборот.

Русские и украинцы?

Ещё более важный момент – это вопрос этнической идентификации. Этническая русская самоидентификация подразумевает понимание Русской нации как неразрывного триединства Великороссов, Малоросов и Белорусов. Такая самоидентификация отнюдь не является некой конструктивистской схемой, она базируется на объективном генетическом, антропологическом, религиозном, историческом, языковом и культурном единстве всех субэтнических групп, составляющих Русскую нацию. «Украинство», напротив, является искусственным идеологическим конструктом, смысл и назначение которого состоит в том, чтобы убедить некоторую часть Русских людей в том, что они не Русские, а отдельный народ. В этом смысле «украинский национализм», безусловно, является химерой, поскольку естественный инстинкт национального единения перенапрвляется с реальной национальной общности на мнимую. Это буквально то же самое, как если бы некая субкультура из числа этнически Русских людей провозгласила бы себя, скажем, лихолесскими эльфами. Разумеется, объективно (то есть «по крови») эти люди не перестали бы оставаться Русскими, но субъективно они при этом могли бы вполне уверовать в то, что они представляют собой самостоятельный народ, возможно даже Русскими угнетаемый. «Украинская нация» представляет собой именно такой симулякр, иллюзорную сущность, искусственно созданную в соответствии с идеями т.н. конструктивизма. Это идентичность, которая определяется не реальным фактическим происхождением, а химерами, внедрёнными в массовое сознание с помощью школы и СМИ с единственной целью – обосновать право на власть и захваченную в ходе приватизации собственность для одной из разделивших в 1991 году историческую Россию местных «элит». Однако не менее важно и то, что раскручивание антиукраинской истерии в РФ (и ориентированных на РФ регионах самой Украины!) является симметричным отражением и клоном самого «украинства». Отказываясь видеть в Малороссе полноценного представителя Русской нации (совершенно независимо от того, кем он сам субъективно себя считает – хоть «потомком древних укров», хоть Дартом Вейдером), мы, тем самым, сами автоматически отрекаемся от подлинной объективной Русской национально-этнической идентичности и соглашаемся с идеологией «украинства», то есть признаём украинцев неким отдельным от Русских этносом, ограничивая и редуцируя тем самым полноту Русской нации до одной только Великоросской её составляющей. И это ещё в лучшем случае! Потому что в худшем случае русскость вообще перестаёт пониматься в смысле русского этнического происхождения и подменяется демагогией о «принадлежности к русской культуре» и «любовью к России» (поди их проверь и измерь!), а в конечном счёте – формальным российским гражданством, то есть вытесняется самым вульгарным интернационалистским «многонациональным россиянством» и лоялизмом по отношению к правящему режиму. Это очень серьёзно, потому что антирусское, антинациональное государство РФ действительно целенаправленно создаёт этническую химеру «российской нации» и, соответственно, «российского» – в смысле РФ-овского – патриотизма как искусственной идентичности, замещающей русское национально-этническое самосознание. С точки зрения этой конструктивистской идеологической химеры убивавший Русских людей чеченский боевик Кадыров – свой, потому что он теперь «патриот России», а стопроцентно этнически Русские люди (не только Малороссы, но в равной мере и Великороссы), выступающие против братоубийства на Украине – не свои, потому что «продались бандеровцам». Примечательно, что эта искусственная и бредовая подмена базовых этнических представлений «свой-чужой» активно внедряется российскими политтехнологами под соусом борьбы с «расизмом» и «нацизмом», под каковыми понимается простая верность подлинному кровному этническому родству и соответствующее традиционное понимание природы Нации.

Вообще говоря, с позиции аутентичного русского национального самосознания нынешняя война на Украине может быть оценена только как братоубийственная бойня, то есть результат трагического заблуждения и ослепления обеих сторон, совершенно независимо от того, кто «более», а кто «менее» неправ. Каковы бы ни были умозрительные идеалы обеих сторон (хотя на этих идеалах мы ещё остановимся подробнее), в любом случае они не стоят и не могут стоить того, чтобы за них Русские убивали Русских, свои убивали своих, раскалывая и уничтожая высшую ценность, которая возможна в сфере политики и социальной жизни – единство и само существование своей Нации. Однако стоит отметить, что «украинство» в данном случае, как это ни парадоксально, выступает симптомом кризиса именно русского национального самосознания в целом, а не какой-то специфической болезнью малороссийского субэтноса.

«Украинство» как русская болезнь: ничего специфически украинского

Ещё в 2011 году, задолго до начала украинских событий, в статье «Национализм слабости» нами был подробно и детально описан и проанализирован феномен возникновения «уменьшительного национализма» и поиска «альтернативной русскости». Проблема в том, что проект «большого» великодержавного Русского национализма, как это ни прискорбно, провалился. Причин тому много, начиная с неразвитости горизонтальных структур гражданского общества и некоторых врождённых пороков российской государственности (которые в иных исторических условиях могли быть скомпенсированы, но именно в нынешних привели к катастрофе), и заканчивая системной деградацией уже высокоурбанизированного общества, вызванного его деиндустриализацией. Как бы то ни было, реальность состоит в том, что Русский народ в России оказался в наиболее уязвимом положении. В то время как национальные меньшинства успешно сформировали свои этнократические квазигосударственные образования, диаспоры, землячества, этнокриминальные группировки, и, таким образом, в той или иной мере добились коллективной политической и экономической субъектности, национальной большинство остаётся атомизированным и не имеющим коллективной воли субстратом. Федеральная власть исходит из своих чисто корпоративных интересов (не имеющих никакого отношения к интересам Русских как нации), этнократические автономии и этномафии – из своих. Иногда эти интересы сталкиваются (как в Чечне в середине 90-х), но чаще – так или иначе согласовываются исходя из текущего соотношения и баланса сил. Интересы же русского населения, не имеющего собственной политической субъектности, не принимаются во внимание ни федералами, ни этнократами. Иными словами, в любом противостоянии у Русских нет своей стороны, которая выражала бы их интересы. Поэтому в случае столкновения Русские неизбежно оплачивают своей кровью все счета этнократов к федералам (поскольку нацмены отождествляют власть федералов с властью Русских), в случае же урегулирования – опять-таки служат разменной монетой в торге. Стремление русских националистов (то есть активных носителей инстинкта национально-этнической консолидации) организовать этнически русские пассивные массы в способный к отстаиванию своих коллективных интересов политический субъект не дало никаких плодов. В силу ряда причин, и, прежде всего, глубочайшей социальной деградации, большинство индивидуумов предпочло приспосабливаться поодиночке и отвергло объединительный проект националистов. В результате русские националисты оказались в трагическом положении: они не получили от атомизированных масс ни поддержки, ни благодарности, а под репрессивный каток государства угодили в полной мере. Заметим при этом, что смысл национализма состоит вовсе не в мазохистском альтруизме и самопожертвовании, а во вполне рациональном прагматическом расчёте совместно получить взаимную пользу и преимущества от объединения, кооперации и коллективной защиты своих интересов. Расчёт этот провалился: вместо пользы и позитивной отдачи от своих усилий носители идеи русского национального единства получили сплошные издержки. Именно тогда неизбежно возникла идея перехвата более успешного опыта у диаспор – то есть идея коллективной самоорганизации этнически русского актива без растраты сил на пассивное инертное атомизированное большинство.

На эту тенденцию наложился ещё один немаловажный фактор – политика антинационального государства, которое, стремясь раздробить и разобщить население, целенаправленно создаёт хозяйственно-экономические, социальные, правовые и культурные преференции «малых народов» по отношению и за счёт не признаваемого в качестве национально субъекта большинства. В результате осуществления этой политики для любой группы оказалось выгодным акцентировать и подчёркивать свою этническую и культурную инаковость. Начался процесс самопозиционирования стопроцентно русских по своему этническому происхождению социально-культурных групп в качестве «малых народов», как, например, поморов, казаков, сибиряков и т.д.

Две эти тенденции – поиск активными носителями инстинкта этнической коллективной консолидации альтернативной «точки сборки» и порождённое спецификой государственной политики стремление к бегству из национального большинства – сошлись воедино и породили странный, но вполне закономерный феномен уменьшительного национализма, который в наиболее крайних своих формах приобрёл характер искусственного конструирования псевдоэтнических химер из вполне русского по природе своей человеческого материала. Процесс этот, безусловно, деструктивный и пагубный, ведущий в перспективе к «югославизации» России, однако деструктивность его не злонамеренна со стороны его носителей, а порождена трагическими историческими условиями, правовым, экономическим и политическим положением Русского народа и, как следствие, его социальным, структурным и моральным состоянием. И только уже вторичным образом отдельно взятые порождения этой болезни национального самосознания были подобраны, взяты на довольствие и в ещё более окарикатуренной форме использованы затем государственной пропагандой россиянской многонационалии для окончательной дискредитации русской национальной идеи и создания пугала «оранжевой революции», «русского майдана» и «ливийского сценария».

Модель инвертированной, воронкообразной империи, которая нещадно эксплуатирует национальный центр, ничего не предоставляя ему взамен, и в то же время улещивает периферию, оплачивая её ненадёжную сиюминутную лояльность преференциями за счёт ограбления центра, всегда порождает мощные центробежные тенденции. Это естественно, потому что в структуре такой империи лучше всего тому, кто наименее в неё интегрирован и дальше всех по своему положению отстоит от государствообразующего ядра, несущего все тяготы и издержки «имперского величия». Это империя, безжалостно жестокая, бессовестная, вероломная и неблагодарная к «своим» – и льстивая по отношению к «чужим» (до тех пор, разумеется, покуда этих «чужих» не удастся заманить и соблазнить стать «своими»). Именно поэтому по отношению к такой «империи навыворот» и выгодно всегда оставаться чужим, причём периодически свою чуждость и неинтегрированность подтверждать действием, дабы лояльность оставалась дорогим товаром, а не превращалась в обязанность (в этом смысле путинская РФ и кадыровская Чечня исключительно наглядно демонстрируют описанную модель отношений). Однако в момент острого кризиса, а, тем более, надвигающегося коллапса на общую логику центробежных тенденций, породждаемых инвертированными отношениями метрополии и периферии, накладывается ещё и банальный принцип «спасайся кто может». В этот момент начинается активный процесс выпиливания маленьких спасательных плотиков из палубы и бортов тонущего корабля. Причём чем быстрее тонет корабль – тем лихорадочнее это выпиливание, а чем активнее процесс выпиливания – тем быстрее и неизбежнее тонет корабль. Процесс усиливает сам себя, и если на ранних его этапах при наличии воли ещё можно, пусть и не без кровопускания, остановить мародёрство и организовать спасение корабля, то чем дальше заходит процесс, тем сложнее это сделать. Непосредственно же перед крахом сделать это уже невозможно в принципе: мародёрство превращается в ЕДИНСТВЕННУЮ стратегию выживания, а верность высоким принципам – в гарантированное самоубийство, причём, что самое обидное, совершенно бессмысленное, если не считать чисто эстетическую сторону дела.

Разумеется, описанная тенденция не ограничивается пределами РФ. Она распространяется на всю Россию и даже более – на всю сферу её прежнего влияния. Это масштабная гибель «Титаника», в которой все, кто поставил себе задачу выжить, а не умереть красиво и доблестно, будут стремиться отплыть как можно дальше от тонущего судна, чтобы их не затянуло водоворотом. Причём это стремление определяется в первую очередь прагматическими задачами выживания, а не эмоциональным отношением к тонущему кораблю. От низвергающегося в бездну «Титаника» российской государственности стараются отплыть подальше сегодня не только русофобы, но даже единственный русофильский по своей природе из числа существующих на территории исторической России режим батьки Лукашенко.

В этом смысле «украинство» – отметим это ещё и ещё раз – не несёт в себе абсолютно ничего специфически украинского. Это типичное проявление кризиса всей Русской нации в целом, и очень скоро мы увидим свои «украинства» от Беломорья до Ставрополья и от Псковщины до Приморья. Да и сейчас уже видим. Война на Украине имеет отнюдь не национально-этнический характер. И дело не только в том, что и Великороссы и Малороссы – представители одного и того же народа и их разделение абсолютно искусственно и надуманно, но и в том, что в данном случае линия фронта проходит не между Великороссами и Малороссами и даже не между Малороссами северо-западными и Малороссами юго-восточными. Мы зачастую видим, что на стороне «Украины» воюют в том числе и Великороссы – как выросшие на Украине, так и приехавшие добровольцами из РФ. Но и на стороне «Новороссии» воюют не только восточные Малороссы и Великороссы, но и зачастую добровольцы из западных областей Украины. Как на Украине есть значительное количество граждан, связывающих свои надежды с РФ (ошибочно принимая её за Россию), так и в РФ есть немалое число сторонников «Украины» и «украинского выбора» – причём это люди самых разных политических убеждений от радикальных русских (!) националистов до не менее радикальных ультралеваков, не говоря уже о либералах. Однако если либералы ограничиваются проведением «маршей мира» (которые, впрочем, не за мир, а за «украинскую сторону»), то националисты зачастую едут добровольцами на войну – причём, вполне могут ехать воевать как за «Новороссию», так и за «Украину».

Братоубийство во имя иллюзий

Война, идущая на Украине, братоубийственная вдвойне – не только в этническом, но и в идейном смысле. Это не война этносов, но и не война мировоззрений. В ней сталкиваются в качестве противников и убивают друг друга люди зачастую не просто близких, а фактически тождественных ценностей, идеалов и убеждений, люди, принадлежащие не только к одному народу, но и к одному социальному и культурному кругу, к одному политическому лагерю, подчас даже – к одним и тем же кружкам и группам. Националисты против националистов, консерваторы против консерваторов, православные против православных. Сложно представить себе другую войну, в которой дошедшие до взаимного уничтожения люди были бы до такой степени схожи как по своим идеалам, так и по своим заблуждениям. На этих убеждениях, заблуждениях и взаимных мифах стоит остановиться.

Для начала, следует отметить, что широко растиражированные российскими СМИ представления о Евромайдане как о движении сплошь антирусском, необандеровском и ультранационалистическом представляют собой чистую мифологию. Боевики «Правого сектора», безусловно, сыграли свою роль как ударная сила уличной войны, непосредственно противостоящая «Беркуту», однако было бы большой ошибкой отождествлять «Правый сектор» и среднестатистических участников вышедшей на Евромайдан массы. Следует принять во внимание, что участвовавшие в Евромайдане люди были весьма разнородны и, соответственно, разнородны и противоречивы были устремления и цели движения. Не будет, по-видимому, ошибкой сказать, что в целом изначальной «генеральной линией» Евромайдана был лозунг евроинтеграции, то есть вхождения в состав Объединённой Европы и приближения стандартов жизни на Украине к европейским. При этом представления как о самой Европе, так и о пути «вхождения» в неё у «майданщиков» были более чем размытые, а точнее сказать – полностью мифологические. Европа в целом ассоциировалась и продолжает ассоциироваться с высоким уровнем доходов и уровнем жизни, социальной защищённостью и социальными правами, высоким качеством и изобилием товаров, свободой и демократией, правовым обществом с низким уровнем преступности в целом и коррупции в частности, с подчинением государства интересам общества и высокой эффективностью его работы при минимизации издержек (опять же за счёт низкого уровня бюрократизма и коррупции), наконец, с высоким уровнем культуры, низким уровнем агрессии и бытового хамства и вообще со всем хорошим. Разумеется, такой взгляд на Европу представляет собой некоторое преувеличение и идеализацию, хотя и вполне объяснимое с учётом контраста жизни на Украине и, к примеру, в Германии, Скандинавии или Люксембурге. Но гораздо более мифологичным был путь, якобы ведущий к европейским стандартам жизни. Рядовой среднестатистический участник Евромайдана искренне верил в две сказки. Во-первых, в то, что Евросоюз ждёт не дождётся как бы принять Украину в свой состав в качестве полноправного члена и открыть ей границы Шенгенского союза. Мешают же этому вхождению в рай земной якобы исключительно политические козни Януковича и стоящего за его спиной чёрного «мордора» РФ, тянущей Незалежнюю назад в вековечное рабство, в «совок», азиатчину, нищету, «голодомор», бесправие, диктатуру, коррупцию, хамство, дремучесть и воплощающий всё это в совокупности «таёжный союз» с путинской РФ и Средней Азией впридачу. Во-вторых, в то, что стоит в этот самый Евросоюз вступить, как это само собой искоренит коррупцию и хамство чиновников, а потом – откуда-то из заокраинного Брюсселя придут безвозмездные дотации на подъём уровня жизни на Украине до общеевропейских стандартов. Одним словом, стоит устранить козни «пропутинского коррупционера Януковича» – и добрые, чистые, благородные джентельмены примут Украину в свой братский союз свободных обеспеченных людей и сделают жизнь в ней – прям как в Германии и Швеции. Возможно, в данном случае мы ради наглядности несколько утрируем степень наивности майданных чаяний и надежд, но суть в том, что рядовые участники движения – несомненно искренние в своём стремлении к добру и благу – действительно начисто ингорировали как минимум два факта объективной действительности.

Во-первых, то, что «Соглашение об ассоциации с Евросоюзом», от подписания которого столь внезапно отказался Янукович (что и стало поводом к его свержению), вовсе не было шагом на пути к вступлению в ЕС и, уж тем более, не было приближением к относительному (в сравнении с Украиной и Россией в целом) европейскому материальному и социальному благополучию. Например, такое соглашение об ассоциации с ЕС, которого в 2014 году «Украина» добилась-таки (да и то не вполне, поскольку рядом европейских стран оно так и не ратифицировано) ценой государственного переворота, затяжной гражданской войны и тысяч своих погибших граждан, с 1998 года имеет Тунис, с 2000 года – Марокко, Мексика и ЮАР, с 2002 года – Иордания, а с 2005 – Алжир. Вполне очевидно, что добившись столь непомерной ценой равенства с Алжиром и Марокко, «Украина» никоим образом не приблизилась ни к вступлению в ЕС, ни к европейскому качеству жизни. Между тем, соглашение это сопряжено с массой издержек, ограничений и обязательств, которые просто не могут не нанести украинскому сельскому хозяйству и промышленности ощутимого урона. По всей видимости, Янукович при всей своей коррумпированности и отсутствии заботы об интересах населения всё-таки понял, в какую петлю он суёт голову – и дал задний ход. Собственно, и представители нового режима явно не форсировали подписание этого документа после своего прихода к власти не проявляли по этому поводу горячего энтузиазма, однако в данном случае положение (а точнее говоря, та мифология, на волне которой они поднялись) уже не оставляло выбора.

Во-вторых, то, что Евросоюз является наднациональным (и антинациональным) бюрократическим монстром, от ига которого пытаются избавиться как раз все как национально, так и демократически ориентированные силы в странах самой Европы. В этом смысле особенно нелепо положение украинских «ультраправых», потому что именно администрация Евросоюза является в Европе главным инициатором насаждения мультикультурализма, разрушения традиционных норм и ценностей и репрессий в отношении националистических и консервативных движений – причём до такой степени, что они даже посматривают в сторону РФ. Иными словами, в том самом Евросоюзе, в который украинские ультраправые рвутся вступить, тамошние их единомышленники практически все дружно и ожесточённо борются за то, чтобы из него выйти.

Таким образом, изначальный Евромайдан при всём различии в убеждениях своих участников в целом базировался на двух сказках – столь же красивых, сколь и не соответствующих суровой правде жизни. И уже потом – по мере разгонов, арестов, избиений, нанятых режимом Януковича «титушек», принятия репрессивных законов 16 января – основной доминантой Майдана стало само по себе свержение режима Януковича, ассоциировавшегося с коррупцией, плутократией, полицейским беспределом, уголовщиной и хамством (примечательно, что антиолигархические настроения масс, как это часто и бывает, были использованы в итоге лишь для укрепления положения олигархии).

Исходя из своих идеалов и своих радужных иллюзий, майданщики выстраивали представление о своих оппонентах, как о «сторонниках бандитского режима Януковича», «противниках европейского выбора», «гопниках-титушках», «фанатах Путина». По-видимому, именно этот образ (а не принадлежность к Великоросскому субэтносу) главным образом подразумевался при упоминании слова «москаль». И, хотя, конечно, реальная русофобия активно насаждалась заинтересованными пропагандистами и задолго до начала войны, и, тем более, в ходе неё, нельзя не отметить, что даже на парламентских выборах 26 октября 2014 года – то есть уже после наиболее острой фазы военных действий и без учёта голосов жителей Крыма и территорий ДНР и ЛНР, радикальные националисты получили весьма скромный результат (7,44% у Радикальной партии Олега Ляшко; 4,71% у «Свободы» Олега Тягнибока и 1,80% у «Правого сектора» Дмитрия Яроша). Более того, и сами украинские ультраправые далеко не все испытывали ненависть к Великороссам, тем более, далеко не все были в восторге от пришедшей на волне Майдана новой олигархической антинациональной власти, и – самое главное – далеко не все горели желанием участвовать в кровавом усмирении юго-восточных областей. И именно с этим связана, по-видимому, целая волна «случайных» смертей и исчезновений либо внезапно заведённых уголовных дел на не слишком послушных руководству и не вполне сговорчивых активистов «Самообороны Майдана», «Правого сектора», «Патриота Украины» и «Белого молота», случившаяся отнюдь не при Януковиче, а уже при новых властях в марте 2014 года, как раз когда осуществлялось преобразование «Правого сектора» из достаточно разнородного и рыхлого движения, в котором у каждого могло быть своё мнение и своя позиция, в политическую партию вождистского типа. Впрочем, со стороны Новороссии неподконтрольных российским спецслужбам народных лидеров первой волны тоже быстро убрали если не физически (как Александра Беднова и шестерых его соратников 1 января 2015 г.), так политически (как Валерия Болотова, Вячеслава Пономарёва, Павла Губарева, активистов Народного ополчения Крыма и многих других, да и Игоря Гиркина-«Стрелкова» тоже при всей противоречивости этой фигуры) – что, опять-таки, демонстрирует зеркальную симметрию «украинского» и «российского» режимов, доходящую до полного их тождества.

Теперь обратим внимание на противоположную сторону конфликта – на сторонников отделения от «Украины» и присоединения к РФ. Безусловно, далеко не все эти люди – путинисты, и далеко не все они полагали, что в РФ молочные реки текут меж кисельных берегов. Некоторые высказывались в том смысле, что, мол, «путины приходят и уходят, а Россия остаётся» и «в любые времена лучше быть вместе с Родиной». Но именно в этом как раз и проявляется во всей полноте их иллюзия: в том, что они отождествляли, а зачастую и теперь ещё продолжают отождествлять РФ с Россией. В том, что полагают, будто бы РФ – это Россия, а Украина – это не Россия (парадоксальным образом сходясь в этом с адептами «украинства»). Или, говоря более предметно, в том, что они поверили в заведомую подлую ложь Путина про «своих не бросаем». Поверили в то, что РФ при всех её недостатках и издержках – это якобы государство, защищающее или хотя бы имеющее намерение и желание защищать «своих». «Своих» в любом смысле слова, хоть в гражданском, хоть в этническом. Референдум в Крыму в принципе не было необходимости фальсифицировать. Подавляющее большинство русского населения Крыма, равно как и населения Восточной (а, возможно, тогда ещё и Южной) Украины, конечно, искренне и горячо желало вернуться в Россию, то есть в своё родное национальное государство, а активная его часть готова была за это не только голосовать, но и активно бороться и даже терпеть лишения. И оно было в этом, безусловно, совершенно право! Фатальная ошибка заключалась в другом. В непонимании того, что сегодня возвращаться – некуда. Что России как государства не существует. Что РФ является Россией ничуть не больше (разве что только одним названием), чем та же самая «Украина», от которой они стремились освободиться. Не было у Русских жителей Крыма, Донбасса и Новороссии того опыта, который был у Русских жителей Чечни, брошенных «собственном» государством в своей же стране на растерзание вайнахскому зверью. Не было опыта, который имели русские беженцы из таджикского ада, ставшие «в родной России» на долгие десятилетия бесправными мигрантами, более бесправными, чем хлынувшие вслед за ними их же вчерашние убийцы. Не было опыта тысяч русских националистов, «в родной России» прошедших тюрьмы и пытки лишь за своё стремление жить в национальном русском государстве, а не в вавилонском смешении ханукальных обрядов на ТВ и высокой кишлачно-аульной культуры на улице. Светлая мечта «антимайданников» о России как «своём» родном государстве с самого начала была ровно такой же химерой, как и мечта «майданников» «стать частью Европы». Сторонники проекта «Новороссия» не приняли во внимание, что государство, на протяжении всего своего существования душащее и уничтожающее ростки любого национального русского движения на своей территории просто по определению не может быть опорой для национального русского движения на Украине. Для подобного финта требовался бы ум и политический талант кардинала Ришелье, а не топорные путинские политтехнологические двухходовки. Довериться этому государству было нелепо вдвойне. Во-первых, потому, что это государство возникло из предательства, и предательство «своих» является самой его сущностью и единственно возможным способом его экзистенциального бытия в мире, даже если бы для предательства в данном случае не было особых прагматических резонов. А, во-вторых, потому, что таковые резоны ещё как были и есть, поскольку для РФ любое проявление Русского духа и самосознания действительно смертельно опасны. РФ существует на территории России и исключительно за её счёт. Возрождение России в качестве своего обязательного предварительного условия подразумевает ликвидацию РФ, равно как существование РФ подразумевает поддержание состояния расчленённости России. Одно полностью исключает другое, и уже поэтому патриот России с неизбежностью является врагом РФ, а патриот РФ – врагом России. Сочетать одно с другим можно только в состоянии шизофрении, то есть расщеплённого сознания. Однако подобная шизофрения стала явлением не просто массовым, а практически всеобщим. Более того, в ситуации с Украиной она захлестнула не только «патриотов» (выступающих за РФ и наивно полагающих, что они, тем самым, выступают «за Россию»), но в равной мере и «антипатриотов» (выступающих против РФ, но отнюдь не из стремления возродить на её месте национальную русскую Россию, а как раз наоборот – думающих, что тем самым они выступают против России). К числу последних в равной мере относится и «коллективный шендерович» как воплощение московской русофобской «либеральной» тусовки, и истинноарийские гитлеропоклонники, и «истиннолевые» неотроцкисты в широком смысле слова. Весьма забавно наблюдать этот эффект «отрицания отрицания», когда заведомые русофобы выступают против русофобского проекта, просто потому, что приняли его за русский и по принципу «а баба Яга против» инстинктивно побежали куда угодно, лишь бы наперекор стаду верноподданных запутинских с-колен-вставальщиков, принимаемых ими за «русских патриотов».

Поверив (или от отчаяния убедив себя) в том, что нефтегазовый кремлёвский паханат РФ – это и есть какая-никакая Россия, то есть Родина, адепты проекта «Новороссия» естественно вполне искренне увидели в своих оппонентах не наивных мечтателей, а «национал-предателей», якобы «продавшихся врагу за надежду потреблять, как в Европе». На это наложилась массированная кремлёвская пропаганда про «европейский Содом» и про «там каждого второго ребёнка отнимают ювеналы» – и понеслось...

В марте-апреле 2014 года был ещё шанс – почти что невероятный, но всё-таки был – договориться. Так же как и непосредственно перед самой Гражданской войной 1918-1922 года был краткий период, когда атаман Шкуро мог ещё сидеть за одним столом с представителями Советов, и обе стороны, хотя и с явным усилием терпя друг друга, могли и даже пытались договориться хотя бы о взаимном ненападении, если не о сотрудничестве. Так же и в гражданской войне на Украине в 2014 году был весьма непродолжительный момент, когда у сторон не было ещё кровавого счёта друг к другу, и, устранив «политиков» (в равной мере и выходцев из «Партии регионов», и «оранжевую» колоду) и спецслужбистов, можно было бы сесть за стол переговоров непосредственно и напрямую «сотникам» и «атаманам» западенских и восточных «самооборон» и «ополчений». Можно было договориться пусть не на уровне достижения единства взглядов и целей, но на уровне непереступания чужих блокпостов и взаимных гарантий ликвидации провокаторов и поджигателей. Шанс был даже изначально очень невелик, потому что спровоцировать драку всегда много проще, чем её предотвратить. К тому же и западные, и восточные лидеры народных дружин и самооборон, которые потенциально могли хотя бы попытаться не допустить взаимного массового убийства, были дилетантами, а заинтересованные в прецеденте «первой крови» СБУшники и ФСБшники – профессионалами. После одесской трагедии (совершенно явно спровоцированной и срежиссированной) шанса не стало вовсе. И, хотя в реальности одесские события были, нужно сказать, всё-таки заметно сложнее, чем их пропагандистская подача (всё-таки, во-первых, люди погибли в ходе боя и последующей осады, а, во-вторых, в то время как часть осаждавших продолжала закидывать здание бутылками с зажигательной смесью и нападать на выбирающихся из него людей, другая часть осаждавших пыталась помочь своим политическим противникам выбраться из огня и организовать для них коридор, доказав тем самым что и с «бандеровской» стороны далеко не все были «нелюдями и убийцами»), кровавая провокация состоялась в полной мере. Рубикон, отделявший гражданское противостояние от полномасштабной гражданской войны, был перейдён. Поведение людей оказалось после этого детерминированным. Месть превратилась в «священный долг», счёт неминуемо вскоре стал взаимным, и во имя искупления смерти десятков мучеников для обеих сторон стало моральным долгом положить в братоубийстве тысячи, а то и десятки тысяч.

В этом и состоит один из самых страшных итогов гражданской войны – в «расчеловечивании» образа «врага» и, соответственно, в снятии собственных моральных барьеров по отношению к нему. Первый этап, допускавший возможность видеть в оппоненте просто добросовестно заблуждающегося, искренне заблудшего соотечественника (не говоря уже о возможности допустить, что он в чём-то прав и заблудшим может быть не только он) или, на худой конец, жертву вражеской пропаганды, упущен безнадёжно давно. Этап, допускавший возможность и необходимость политических противников побить и разогнать (ибо они «ватники», «титушки» – или, наоборот, «майдауны», «бандерлоги» в общем явно нехорошие и злонамеренные люди), но всё-таки не калечить и не убивать (ведь всё-таки люди, как ни крути, да и закон есть), кажется, был ещё совсем недавно. Собственно, вплоть до сожжения людей в Доме Профсоюзов. Одесские события и их упрощённое, пропагандистское освещение открыли ящик Пандоры, на что и были цинично и хладнокровно рассчитаны их организаторами. После этого убивать своих сограждан стало можно, более того – должно. Политический противник перестал быть человеком и превратился во врага. А врага не «убивают», а «уничтожают живую силу». Смена терминологии, смена понятий отражает кардинальное изменение собственных рамок дозволенного и переступание тех границ, которые ещё вчера удерживали людей от взаимоистребления и бойни. Эти границы очень легко переступить, если начинают подстрекать лица, облечённые атрибутами формальной власти (тому свидетельство – знаменитый психологический эксперимент Милгрэма). Но и это не финал, есть ещё и последняя фаза – когда аннулируются уже и законы войны, и становится можно не только убивать на поле боя вооружённого противника, но и зверски пытать до смерти пленных, причём не только ради получения важной информации, но и из одной только мести за замученных аналогичным образом противной стороной товарищей. Поступательное озверение каждой из сторон легитимизирует озверение противоположной и обратно по циклу положительной обратной связи. Железный аргумент «они – не люди, они бы тебя не пощадили» даёт основание самим шаг за шагом отказаться от всех сдерживающих рамок и превратиться в ту самую «бешеную собаку», каковой реально или только мнимо является противник. Потом доходит очередь до коллективной ответственности – мести не только воюющим врагам, но и их семьям, родственникам, друзьям и никогда не бравшим в руки оружия единомышленникам. Борьба за пусть иллюзорные, но когда-то светлые идеалы закономерно перерастает в конце концов в разнузданную оргию зверства и палачества. Причём не к каким-то там «неграм в Африке», а к людям своей крови, возможно – вчерашним соседям и приятелям, внезапно записанным в «бандеровцы» или «колорады». К счастью до этой финальной четвёртой фазы пока ещё доходят лишь единицы. «Норма» всё ещё подразумевает обмен военнопленными (а, значит, сохранение им жизни) и открытие коридоров для сложивших оружие бойцов противоположной стороны. Но, чем дальше продолжается гражданская война, тем больше будет накапливаться реальных эксцессов изуверства и садизма или только вошедших в массовое сознание информационных вбросов с их описанием, которые будут провоцировать противоположную сторону на симметричное «возмездие» – и с каждым актом подобного «возмездия» кровавый вал ожесточённого братоубийства будет лишь нарастать. И вот здесь самое время задать вопрос о том, кому это выгодно.

Интерес новой киевской власти

Понятно, что война выгодна новой украинской власти, пришедшей на волне Евромайдана. Власть эта не однородна. Между политическими группировками и стоящими за ними олигархическими кланами продолжается ожесточённая подковёрная грызня (тема противостояния между с одной стороны Порошенко, а с другой – Яценюком, Турчиновым и Аваковым, равно как и обсуждение степени вероятности, сценария и возможных последствия повтороного Майдана со смещением Порошенко под патронажем и общем руководством американского посольства далеко выходит за рамки задач настоящего обзора). Но, тем не менее, война на Востоке является для новой украинской власти общей и объединяющей ценностью.

Во-первых, потому что «единит народ». В условиях, когда типа «родина в опасности», задавать вопросы о легитимности захватившего власть в результате переворота режима как-то «несвоевременно». «На переправе коней не меняют» и всё такое прочее. На раздувании «патриотической» истерии народные массы проще всего сплотить вокруг действующей власти.

Во-вторых, пока идёт война, всегда есть на кого списать любые экономические провалы, откровенное казнокрадство и падение уровня жизни населения. Кто виноват? Ответ заранее готов: Россия виновата, Путин, москали и сепаратисты-террористы. А кто в поисках виновного посмотрит в сторону родного правительства – тот, не иначе, их пособник, а значит и он тоже виноват – ату его всем «патриотическим» скопом!

В-третьих, война – это, конечно, повод свести счёты с политическими противниками. Например, запретить конкурирующую партию (ту же «Партию регионов» или КПУ) или вовсе устранить конкурентов из политической жизни, подведя их под люстрацию. Предлог идеальный: «родина в опасности» – тут не до демократических процедур и юридических формальностей. Народ поймёт и поддержит. Но гораздо важнее то, что война – это повод не только и не столько даже для сведения счётов между политическими клоунами-марионетками, сколько между представляющими реальную власть олигархическими кланами. Ну, к примеру, это хороший повод для конкурентов разбомбить собственность Рината Ахметова, которой как раз много именно на Донбассе, причём в самой уязвимой в условиях войны форме – в форме недвижимости. Это очень важный момент, на котором стоит акцентировать внимание: гражданская война на Украине является, в числе прочего, ещё и инструментом междуусобной борьбы между субъектами местной олигархии.

Ну и в-четвёртых, для новой «майданной» власти актуальнейшей задачей является, как это ни странно звучит, ликвидация самого Майдана, то есть того самого уличного движения, на волне которого эта власть возникла. Ведь те же самые силы – массовое социальное антиолигархическое движение плюс численно небольшой, но крепкий таран из украинских ультранационалистов – могут подняться снова и с тем же успехом снести уже новую власть, тем более, что по существу она мало чем отличается от режима Януковича. При этом новой власти гораздо тяжелее будет разгонять Майдан, поскольку именно он как «волеизъявление улицы» является единственным источником её собственной более чем сомнительной легитимности. К тому же и сам Майдан представляет собой уже не рыхлую массу, как в начале революции против Януковича, а готовые организованные «сотни самообороны», притом вооружённые и вдохновлённые опытом предыдущей победы над регулярными полицейскими структурами. Полицейские же структуры, напротив, хорошо помнят, как обошлись с «Беркутом» и едва ли горят желанием гореть в прямом и буквальном смысле этого слова, а потом ещё быть публично поставленными на колени и получить позорное клеймо палачей и сатрапов. Так что разоружение Майдана, ликвидация структур его самообороны и реальных, немарионеточных лидеров представляет собой для новой киевской власти задачу столь же жизненно важную и актуальную, сколь и трудновыполнимую, и крайне рискованную.

Выше мы уже отмечали своего рода «Ночь длинных ножей», устроенную в марте для активистов ультраправых организаций, недостаточно подконтрольных и не желавших быть простым орудием новых властей. Но это всё-таки точечный индивидуальный террор, направленный против потенциальных лидеров. Ликвидировать таким способом Майдан как организованное массовое движение – невозможно, можно лишь удерживать его какое-то время. Война же на Востоке позволяет достичь цели простым и относительно безопасным способом: преобразовать самооборону Майдана в подразделения Национальной гвардии (и тем уже поставить былую народную вольницу под контроль назначаемых командиров), вывести её из Киева, а потом – перемолоть в мясорубке войны с «террористами-сепаратистами». Да, именно так. Для киевской власти физическое уничтожение майданных активистов – причём наиболее пассионарных и боевых – это задача гораздо более актуальная и важная, нежели даже уничтожение повстанцев Новороссии. И, если присмотреться к истории (да, уже истории) проведения т.н. «антитеррористической операции» (пресловутой АТО), то многие вещи, казавшиеся проявлением невевероятной глупости и невменяемости украинского военного руководства, предстают в совершенно ином свете – как невероятно циничный рассчёт. Именно так: АТО, похоже, вполне целенаправленно имела своей задачей не только уничтожение повстанцев ДНР и ЛНР, но и массовое перемалывание в кровавый фарш наиболее пассионарной, активной и обладающей инстинктом национальной самоорганизации части украинского населения, особенно молодёжи – то есть потенциальной социальной базы нового, направленного уже против новой власти антиолигархического Майдана. Отсюда всё то «предательство» (в кавычках – потому что предают свои, киевская же власть изначально Малороссам не больше своя, чем Великороссам – кремлёвская), весь тот удар в спину (без кавычек), о котором заявляли некоторые представители добровольческих (по сути своей – тоже повстанческих) проукраинских подразделений, включённых в состав Национальной гвардии.

Интерес кремлёвских

Всё то же самое, впрочем, в полной мере относится и к руководству РФ.

Во-первых, произошло феерическое «единение» населения вокруг восторженного крымнашизма, параноидального «враг у порога», бодро-идиотического «Россия встаёт с колен» и санкционированной «охты на ведьм» – то есть разнузданной травли всех, кто критически настроен по отношению к действующей власти и текущим настроениям беснующейся толпы. Итогом событий на Украине прошедшего 2014 года стал сокрушительный разгром и практически полная ликвидация политической оппозиции в РФ. В условиях, когда всё внимание населения оказалось сосредоточенным на внешних проблемах и отвлечено от внутренних демографических, этно-национальных, экономических, финансовых, правовых и социальных проблем РФ, у оппозиции осталось ровно два варианта: либо смешно и жалко бежать вприпрыжку за уходящим электоратом запутинского крымнашизма, причитая «мы оппозиция, но вместе со всем народом одобряем, разделяем, поддерживаем и ликуем», либо – самим занять роль того самого меньшинства, на всенародном оплёвывании, отвержении, травле и поношении которого будет отныне строиться «всенародное единение». Отметим, что в условиях массовой истерии вменяемая позиция выглядит в глазах экзальтированного большинства крайне неубедительно, и потому её отстаивание сопряжено с большими издержками и прагматически не окупается ни для организации, ни для персонального политика. Позволить себе роскошь озвучивать такую позицию могут лишь люди, для которых политика ни в финансовом, ни в электоральном смысле не является профессией, то есть средством зарабатывания на жизнь, но такие персонажи (включая автора сих строк) по определению не имеют на политический процесс весомого влияния – уже хотя бы потому, что могут заниматься политикой и политическим анализом лишь в свободное от основной работы время. Да и психологически в момент всеобщего взбудораженного «или – или» крайне тяжело удержаться на позиции бесстратной разумности и непредвзятой интеллектуальной честности. В результате тех немногих, кто уберёгся от впадения в массовый психоз крымнашистского восторга и россиянско-милитаристского угара, силой отрицания и противоречия занесло в «украинство» и если не этническую русофобию, то уж точно антироссийскость и «антиимперскость». А в этом качестве (то есть в качестве наглядно демонстрируемой антироссийской «пятой колонны») они, сами того не желая, опять-таки верой и правдой послужили путинскому режиму и успеху разыгранного им спектакля. Особенно пострадал Русский национализм, который в 2014 году как сколько-нибудь массовое политическое течение просто перестал существовать, а его прежние носители в основной своей массе свалились на позиции либо многонационально-«патриотического» лоялистского путинолюбивого «россиянства», либо антироссийского, а то и прямо русофобского «украинства». Отдельные небольшие группы, удержавшиеся от обоих соблазнов, были полностью устранены с поля публичной политики и из медийного пространства – и добиваются сегодня репрессиями (как, например, движение «Атака»). Почти столь же тотальному погрому подвергось и просоветское народно-патриотическое движение, пристёгнутое в обоз компрадорского режима и превращённое в пиар-обёртку политических сил, диаметрально противоположных ему по сути, природе и целям (фактически сталинизм сегодня превращён в бренд и бессовестно эксплуатируется путинскими охранителями, а то и просто квазирелигиозными путинопоклонниками). Демократическое же и либеральное движение в России окончательно выродилось в злую карикатуру на самое себя – в преимущественно этнически еврейскую и открыто русофобскую, переполненную всевозможными фриками столичную тусовку, в своего рода «коллективного шендеровича».

Во-вторых, путинский режим, разумеется, не приминул воспользоваться обстановкой массового психоза и угара для того, чтобы ликвидировать последние остатки гражданских прав и свобод (кажется, таковых уже по итогам 2012 года и не оставалось вовсе, но кое-что удалось найти и окончательно добить) и завершить строительство полицейской диктатуры с резервациями для заведомых пародийных фриков, сохраняемых ради карикатурного образа оппозиции и пугала для сплачиваемого большинства.

В-третьих, так же, как и для новой киевской власти, а, может быть, даже и в большей степени, для путинского режима все годы его существования был актуален вопрос физического уничтожения наиболее пассионарной и политически активной части Русского народа – его биосоциальной элиты. Сегодня этот вопрос актуален для кремлёвского режима и лично для Путина вдвойне и втройне, потому что пресловутая «стабильность» явно закончилась, и начинается наконец неконтролируемое и неудержимое обрушение всего того зловонного гнилья, которое на протяжении полутора десятилетий выдавалось за монолит. Именно этим определяется срочная потребность режима в физической зачистке всего того пережившего блудливую эпоху «путинской стабильности» в своих социальных катакомбах русского «подполья», которое может воспользоваться ситуацией и опрокинуть зашатавшуюся власть кремлёвского паханата. И, действительно, менее, чем за один год украинской войны режиму, запустившему в СМИ вакханалию милитаристской истерии и организовавшему массовую вербовку добровольцев, удалось вывезти за пределы РФ и там перемолоть в кровавый фарш столько потенциальных «приморских партизан», сколько ему пришлось бы отлавливать и сажать десятилетиями. Причём, по всему политическому спектру – от ортодоксальных марксистов, через сталинистов, просоветских «красных имперцев» и нацболов, через православных и языческих радикальных националистов, и вплоть до крайних беломонархистов включительно. Здесь и баркашовский осколок РНЕ, бойцов которого ельцинско-путинский режим отстреливал, сажал и преследовал, как минимум, с 1993 года. Здесь и русское казачество. Здесь и реконструкторы-униформисты. Здесь и «Другая Россия» – переименованная лимоновская НБП. Здесь и совсем молодые ребята, вчерашние школьники, которые попросту не застали «красно-коричневую» оппозицию и ещё даже не успели определиться в своих убеждениях, но экзистенциально были предрасположены к политическому радикализму. Здесь, одним словом, все, кто ещё совсем недавно именовался не иначе, как словом «непримиримая оппозиция» и «политические экстремисты», все, кого режим так мечтал и так стремился укатать по пресловутой 282 «русской» статье УК и сгноить в застенках. И что же? Все эти убеждённейшие, непримиримые, зачастую уже набравшиеся политического опыта и хитрости враги оккупационной власти, многие из которых имеют к ней личный кровный счёт, сами добровольно собрались – и отправились на Украину, чтобы там массово гибнуть и убивать точно таких же славянских пассионариев, зачастую практически точно таких же взглядов и убеждений. Триумф политтехнологии! «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврёшь – и делай с ним, что хошь». Да ради одной только возможности разом, безо всякого риска и чужими руками (причём, как бы даже от лица «врага» и переадресуя, соответственно, ему всю ненависть и последующую месть) физически уничтожить такое количество потенциальных русских повстанцев, путинский режим был готов – и пошёл – на очень значительные издержки, на каковых мы остановимся ниже.

Наконец, в-четвёртых, аннексия Крыма и последующее «как бы неучастие, но вы же таки понимаете, что участие» РФ в войне на Украине позволило в полной мере списать уже произошедший финансовый и ещё только по-настоящему начинающийся экономический коллапс в РФ на «происки внешних врагов». Разбор симптомов начинающейся экономической агонии российской колониально-сырьевой беспроизвоизводственной модели требует отдельного серьёзного и обширного обзора. Здесь же мы остановимся только на пропагандистских мифах, с помощью которых путинский режим свалил вину за обвальную девальвацию рубля, скачок инфляции, падение производства и уровня жизни населения на «американских империалистов» и прочих потусторонних (в смысле, «по ту сторону от границы») персонажей. Для начала отметим важный момент: о том, что ВВП не просто замедлил рост, а начал падать, серьёзные аналитики-экономисты предупреждали ещё в 2013 году, то есть совершенно независимо от украинских событий. Но ВВП, как известно, показатель весьма виртуальный и мифотворческий. Если же вычесть из него все спекулятивные и паразитарные составляющие, то ситуация с реальным сектором производства катастрофична уже много лет. Секрет Полишинеля: вся экономика РФ держалась исключительно на экспорте сырья – нефти и природного газа и, следовательно, целиком и полностью зависела и зависит от конъюнктуры мировых цен. То, что «мировой рынок» представляет собой симулякр, то, что его трэнды определяются не безличными стихийными процессами, а субъективной волей и решениями держателей мирового «эмиссионного станка» – в сущности, очевидно и общеизвестно. В обзоре за предыдущий год (С.А. Строев «Итоги 2013: мир и Россия в эпоху конца капиталистической иллюзии») нами было детально показано, почему в этих условиях нынешняя «элита» РФ обречена быть бессубъектной и лишённой даже элементов суверенитета: она полная и стопроцентная заложница тех мировых игроков, которые диктуют соотношение цен на сырьё и на продовольствие. Но и это ещё не всё. Серьёзные экономические аналитики, в частности М.Л. Хазин и его коллеги, предупреждали, что даже при устойчиво высоких ценах на нефть и газ, показатели российской экономики перестали расти и начали не просто стагнировать, а снижаться. Сырьевая экономика начала падать ещё при самой благоприятной конъюнктуре мировых цен – просто в силу того, что исчерпалась и изжила себя внутренне (кстати, рубль неторопливо, но поступательно, хотя и с небольшими временными откатами, падал к доллару, начиная с лета 2011 года, а с марта 2013 года он падал уже и по отношению к евро). Уже тогда был дан обоснованный прогноз, что, если срочно и самым радикальным образом не изменить экономическую и финансовую политику, то даже при высоких ценах на нефть в 2014 году в РФ неизбежен серьёзный и глубокий экономический кризис.

Но цены на нефть упали – и упали очень глубоко. И это превратило неизбежный и без того экономический спад в настоящую полноценную катастрофу. Пропагандисты режима спешат объяснить это падение якобы «сговором» США и Саудовской Аравии с целью дестабилизировать РФ в рамках начавшейся «холодной войны», то есть в ответ на «возвращение» Крыма и «помощь» Новороссии. То есть всё теми же «происками внешнего врага» в ответ на наше «вставание с колен», каковому мы просто обязаны самозабвенно радоваться. Но это, разумеется, полная чушь. И у США, и у саудитов ставки сейчас куда выше. Развитие событий на Украине США и так устраивает, руководство РФ и так само делает всё, чего политики Госдепа желают добиться. Об этом подробнее будет сказано ниже. Падение (а, точнее говоря, целенаправленное опускание) цен на нефть для самих США представляет собой очень серьёзный риск, и риск этот принципиально явно не соразмерен сегодня их весьма ограниченной заинтересованности в российских и, в частности, украинских делах. Хотя бы потому, что это самое падение цен в первую очередь усиливает главного геополитического противника США – Китай, не говоря уже о том, что оно выгодно и как бы другу, но на самом деле тоже экономическому конкуренту США – Западной Европе. Неизбежность падения цен на нефть и газ была предсказана и была очевидна ещё тогда, когда США успешно начали программу освоения сланцевого газа и в целом нетрадиционных источников углеводородов, когда возник кумулятивный эффект технологического совершенствования методов добычи нефти и газа, что резко снизило себестоимость и расширило объём рентабельных месторождений. В частности, мы указывали на это ещё два года назад в обзоре за 2012 год (С.А. Строев «Итоги 2012 года для «мировой метрополии»). Само по себе увеличение предложения углеводородов (превращение США из импортёра в экспортёра) при некотором сокращении спроса на них в силу продолжающейся экономической рецессии в Европе и замедления темпов роста китайской экономики, конечно, оказывает определённое давление на цены, но в условиях виртуализованного контролируемого рынка это давление вряд имело бы столь радикальные, быстрые и масштабные последствия само по себе. Однако здесь вмешался политический фактор – началась ценовая война с саудитами за передел рынка. Само собой разумеется, и американским, и арабским экспортёрам снижение цен на нефть и газ не выгодно, но каждая из сторон, очевидно, надеется, что конкурент не выдержит первым – и сократит добычу, снизив, тем самым, предложение и оставив победителю долю рынка. В этом случае победитель, устоявший в игре на понижение, может рассчитывать на передел рынков сбыта в свою пользу и, следовательно, на сверхдоходы после неизбежного в будущем восстановления цен до равновесного (хотя вряд ли прежнего) уровня. Пока же обе стороны экономической войны (то есть нефтегазовые отрасли и в США, и в Саудовской Аравии) несут лишь издержки, пытаясь обескровить конкурента. Сверзадача саудитов – задушить добычу углеводородов из альтернативных источников и альтернативными методами как таковую, доведя её до отрицательной рентабельности и банкротства. Именно поэтому саудиты саботируют и срывают все попытки договориться о сокращении добычи и, тем самым, не позволяют восстановить цены (заседание ОПЕК 27 ноября 2014), более того – делают ещё и явно провокационные заявления о том, что не сократят добычу, даже если цены упадут до 20 долларов за баррель (министр энергетики Саудовской Аравии Али аль-Наими, 23 декабря 2014). Сверхзадача американских сырьевиков – напротив, вынудить традиционных экспортёров сократить добычу и, тем самым, оставить часть своего прежнего рынка, позволив американцам его захватить. Пока же стороны изматывают друг друга, Китай и Европа (импортёры) радуются и наслаждаются (например, глава МВФ Кристин Лагард прямо называет удешевление нефти благом для мировой экономики) и, вероятно, прикладывают усилия к тому, чтобы война цен продолжалась как можно дольше. Конечно, по ходу войны за передел рынков обе стороны не прочь заодно затоптать и нефтедобычу РФ, отобрав рынки и у неё тоже – о том, что Россия как низкоэффективный производитель «не заслуживает доли на рынке», например, прямо заявляет тот же Али Аль-Наими. Было бы, однако, заблуждением полагать, будто экономическая война здесь ведётся прицельно против РФ и её нефтегазовых компаний. Войну между собой ведут гораздо более серьёзные игроки, ну а РФ могут затоптать между делом, как Польшу в 1939 году. И уж точно абсолютно никоим образом всё это не связано с аннексией Крыма и прочими украинскими делами. Идея же о сговоре США и саудитов, обваливших цены на нефть только ради того, чтобы этим досадить путинскому режиму, говорит сама о себе столь красноречиво, что как-либо комментировать её – только портить эффект.

Есть, впрочем, и другое объяснение, согласно которому США, напротив, именно затем и запустили добычу углеводородов из нетрадиционных источников (включая «сланцевую революцию», но не только), чтобы спровоцировать резкое падение мировых цен и в таких условиях провести реиндустриализацию и восстановить своё промышленное производство. Но и в этом случае падение цен на нефть не имеет абсолютно никакого отношения к Крыму, Донбассу, Украине, РФ, Путину и пресловутому российскому «вставанию с колен». Не то, чтобы США вовсе не было дела до украинских событий, но это явно не тот масштаб, чтобы бить по воробьям из такой пушки. Иными словами, с ценами на нефть и без всякого «крымнаша» всё было бы на сегодняшний день абсолютно точно так же.

Собственно, относительно РФ можно сказать одно – бездумное тупое мародёрство как единственная основа и содержание всей государственной политики, отказ от мало-мальского инвестирования сырьевых доходов не то что в развитие, а хотя бы в поддержание существования собственной промышленности и сельского хозяйства – принесли свои вполне ожидаемые плоды. Более того, даже когда катастрофа была уже самоочевидна и фактически стартовала, «коллективный путин» продолжал упоённо растрачивать финансовые ресурсы на бессмысленные идиотские развлечения вроде сочинской олимпиады, вместо того, чтобы в авральном порядке начать строить заводы и агрокомплексы. В итоге, когда рухнула нефть – рухнуло вообще всё. Потому что кроме нефти и газа ничего, собственно говоря, и не было. Социальный взрыв? Да ничуть! Напротив, сплочение рядов и счастливое затягивание поясов чуть ли ни по пресловутым «просьбам самих трудящихся» – прям как после террактов (за непредотвращение каковых в иной стране народ на второй день оторвал бы голову и правительству, и президенту). Потому что это всё «происки внешних врагов» и нужно не только стойко, но и гордо переносить тяготы вставания с колен, наслаждаясь своей сопричастностью к торжественности и величию исторического момента. Разве ради одно уж этого правящему режиму не стоило разжечь войну?

Далее, в качестве второго фактора обвала российской экономики и курса рубля после «сговора американцев с саудитами, обваливших цены на нефть» кремлёвские пропагандисты называют, конечно, санкции. Санкции – тема особая, потому что пока что они вообще имеют чисто бутафорский характер. Америку весь ход событий устраивал и пока, видимо, продолжает устраивать, но роль в спектакле требовала позиционировать себя в качестве непримиримой защитницы «Украины» и борца с «монстром российского имперства». В результате были придуманы как бы санкции, которые благодаря постоянному упоминанию в масс-медиа стали значимым фактором в массовом сознании как на Западе, так и в России, но при этом по своему реальному содержанию совершенно ничтожны и смешны, особенно в сравнении с теми мощнейшими инструментами давления на руководство РФ, которые у мировой элиты имеются в наличии, но отнюдь не задействуются. Санкции, впрочем, и их реальное значение есть смысл обсудить отдельно. В данном же случае отметим лишь, что к обвалу рубля они не имели ровным счётом никакого отношения. Тому есть простое доказательство. Вспомним, что в июне 2012 года имело место некоторое падение цен на нефть – весьма неглубокое и непродолжительное. После достигнутых в феврале-марте 2012 года максимумов, начиная с начала апреля цены начали снижаться и к 21 июня упали до 89,37 долларов за баррель, после чего начали быстро восстанавливаться. По нынешним временам это даже и не падение, а небольшое колебание, да и продержалась нефть ниже 100 долларов чуть больше месяца. Смех, да и только. Однако этого было достаточно, чтобы доллар подскачил с 29,4 рублей до 33-34, то есть более, чем на 12%. Чего же можно ожидать при падении цен на нефть ниже 60, а то и ниже 50 долларов за баррель, причём падении многомесячном и не имеющим никакого просматриваемого дна? Этого вполне и исчерпывающе достаточно, чтобы объяснить всё безо всяких санкций. Более того, санкции для «коллективного путина» – это спасение. Потому, что они есть зримое воплощение того, что вот же он внешний враг, который всё это и устроил. Если бы не санкции – на что всё списать? На падение нефти? Ну так а кто же виноват, что экономика РФ зависит от нефтяных цен, как наркоман от дозы? Кто виноват, что в стране нет собственного производства, и весь бюджет держится на одной только продаже сырья? Так нет же – санкции виноваты. Это всё от того, что «мы вернули себе Крым» и как всегда все из себя «в кольце врагов», а потому должны не роптать на очередное разграбление государством своих накоплений, а радоваться и гордиться своей причастностью к виртуально-пропагандистскому фантому «возрождения державы». Секрет в том, что без Крыма и без Новороссии при таких ценах на нефть и при таком уровне деградации экономики и коррумпированности государства с материальной точки зрения было бы ровно то же самое. Только без коллективной мании величия и, возможно, с более адекватной социальной реакцией в форме подъёма протестной активности. Но нет. Если на Украине всё сало съели москали и лично Путин, то в наших бедах симметрично виноваты «бандерофашисты», Госдеп, Обама, «гейропа» и, конечно, «пятая колонна» в лице Навального и Каспарова. Тот же вопрос во второй раз: ну разве не стоило организовать войну уж ради того, чтобы было на кого всё списать и обратить неминуемый рост протестной активности в пароксизм верноподданнического угара и массового мазохистского наслаждения переживаемыми якобы «во имя Родины» невзгодами?

Но и это ещё не всё. Мы не случайно отметили выше, что удар от падения цен на нефть столь суров не только в силу деградации экономики, но и в силу тотальной коррумпированности государства. Помнится Путин несколько раз прямо из телевизора пообещал «разобраться со спекулянтами», которые обвалили рубль. Спекулянтов, разумеется, не нашли и не наказали, но зато у широких масс осталось приятное впечатление от очередного обещания президента. Ну и смутный образ неких «спекулянтов» – то ли заморского Сороса, то ли пресловутой «пятой колонны» внутри. В общем, опять же впечатление о неких «тёмных силах», которые «нас злобно гнетут», и с которыми самоотверженно и недосыпая ночей борется «наш президент». Между тем, природа этих самых обрушивших российский рубль спекулянтов весьма занятна и поучительна. Не секрет, что для того, чтобы обвалить какую-то валюту (не важно, рубль, доллар или тугрик), у спекулянта есть практически один верный способ: выставить её на продажу в очень большом количестве. Мысль о том, что российский рубль могли обвалить некие «американцы» предполагает... правильно, что когда-то перед этим они накупили и накопили много-много этих самых рублей. Образ некоего абстрактного «Сороса», который до 2014 года держал свои сбережения в российских рублях, скупая их на бирже, а в 2014 году, обидевшись за «Украину», решил эти свои сбережения продать, и по ходу продажи сам же их и обесценил – достойная тема для иллюстрации степени абсурдности кремлёвской пропагандистской телелапши о роли «западных спекулянтов» в обвале рубля. Зато совершенно прозаичен, реалистичен и правдоподобен другой сюжет.

Привилегированные российские банки получают от российского же Центробанка во главе с Набиуллиной (вспомним как раз к слову путинское «вам понравится» – ага, нам понравилось!) российские рубли якобы для насыщения экономики ликвидностью под процент, равный, как известно, т.н. ключевой ставке, которая до обвала составляла 8% годовых. Но вместо «насыщения экономики» тут же идёт на биржу и на эти рубли покупает доллары или евро. В условиях, когда из-за падения цен на нефть рубль стабильно и предсказуемо падает, причём явно быстрее, чем на 8% годовых, дело это выгодное и беспроигрышное: доход от роста доллара заведомо больше, чем процент по ставке, который нужно выплатить Центробанку. Но, скупая доллары, коммерческий банк, тем самым, увеличивает предложение рубля. Рубль начинает падать гораздо быстрее, чем падал бы под действием одного только снижения цен на нефть. Но чем быстрее падает рубль, тем выгоднее коммерческим банкам брать рублёвые кредиты и тут же покупать на них новые доллары. Все, у кого есть доступ к телу Центробанка, кидаются осваивать этот открывшийся клондайк. Между тем в реальной экономике деньги пересыхают – «все ушли на фронт», в смысле на скупку валюты. Чем больше её скупается – тем она дороже, а чем она дороже – тем выгоднее её скупать и тем больше её скупается. Центробанк, симулируя идиотию, периодически делает вид, что борется с девальвацией, задирая на несколько пунктов ключевую ставку, но конечно «случайно» (там же в Центробанке одни дебилы, да?) каждый раз не поспевает за растущей доходностью валютной спекуляции. В результате цены на валюту начинают уже расти по экспоненте, доходность по вложениям в валюту достигает, соответственно, нескольких процентов в день (!!) и теперь уже даже фантастической, абсолютно убийственной для реального сектора ставкой в 17% годовых спекулирующие на падении рубля российские банки не напугать! Причём никакого «дна» у этого падения нет, ведь рубли не могут кончиться – Центробанк сам же их и производит, а коммерческие банки – берут у Центробанка, делясь с ним доходами по задранной до 17% ставке и всё равно оставаясь в колоссальном выигыше. При чём здесь Крым и война на Украине? Да только притом, что вся эта очередная «афёра века», в ходе которой российские коммерческие банки сказочно наживаются, а население теряет сбережения и реальное содержание зарплат, прикрыто героическим пафосом «необходимости затянуть пояса во имя Родины». И в третий раз повторим: разве это не стоило того, чтобы устроить войну? Ещё как стоило

Окончание следует.