-- ХУЛА КАПИТАЛИЗМУ

Мир стал бескрылым. Ни мечты, ни воли.
Безбрежно стар и безнадежно туп.
Так воет волк в пустом январском поле,
Так под забором стынет черный труп.

Стальные двери, толстые решетки…
Куда ни кинь – тот вор, а тот – подлец.
На всем следы тотальной обработки
Пугливых душ, доверчивых сердец.

И все глупцы помешаны на рынке.
И лезут в Думу полчища иуд.
Ужель не слышно в их колбасном рыке
Тупую алчность и бесстыжий блуд?

Заморский фрэнч на русском бегемоте.
Цинизм и спесь - из-под тяжелых век.
В своей крутой, лоснящейся тойоте
Летит - в могилу! - ветхий человек.

Телеэкран трещит сплошные байки.
Маразм – на лицах сытых и пустых.
Мясные туши. Сонные байбаки.
О, Господи, да сколько ж всюду их!

Повылезли из всех щелей кромешных –
Дебилы, урки, шлюхи всех пород.
Рожает Кремль… парады войск потешных.
И ждет чего-то кинутый народ.

На всем печать тюрьмы и вырожденья.
Кто прокурор? Глухой или слепой!
Ни одного - прекрасного мгновенья,
Ума души - секунды ни одной.

Ну, как тут жить, в убогой этой яме,
Где запах гнили – за семнадцать верст,
Где города - в публичном тонут сраме,
Где не родные села - а погост?

И этот ад – венец земной юдоли?
Дурдом корысти. Пошлости базар.
Мир стал бескрылым. Ни мечты, ни воли.
Безбрежно туп и безнадежно стар.



ДАНТЕ – ХХI

– Веди меня, любезнейший Вергилий!
Я посмотреть хочу российский ад.
Большой страны стремительный распад.
И всё, что с ней, несчастной, сотворили.

– Здесь город был.
А здесь – шумел завод.
Варили сталь.
Турбины грохотали.
Тянулся к звездам труженик-народ.
Летел мечтой в немыслимые дали.

А здесь справляло праздники село.
И хлеб пекли.
И строили жилище.
И всё – рожало, ширилось, цвело!
Теперь , увы, – раздор и пепелище!

– И это их великая земля!?
(Прости, мой друг, за глупые вопросы.)
Пустые фермы.
Голые поля.
Унылый дождь над сумрачным погостом.

Смотри, дорога!
Что ж, по ней пойдем.
Бежит под гору, тянется к развилке.
– Вот здесь блестел когда-то водоем.
Теперь – пакеты, фантики, бутылки!

– И лес – не лес, а захламленный двор!
Куда не глянь – кругом одна помойка.
Нет сил смотреть на этакий позор!
– Дышите, Данте, медленно, спокойно.

– Что там урчит-сверкает впереди?
– О, это их великая столица.
– Веди, Вергилий верный мой, веди!
Я красотой желаю насладиться.

Но вот – река.
Шикарные дворцы!
– Коттежди, Дант.
В пятнадцать теплых комнат.
– Кто в них живет?
– Воры и подлецы.
Народ их – раб! – своею кровью кормит.

– А это?
– Злые пьяные бомжи.
Нашли приют под крышею вокзала.
– Ты знаешь всё, Вергилий мой!
Скажи,
Куда их гордость русская сбежала?

– Простите, сударь?..
– Боже, что за вид!
Один.
Без ног…
Нечесаный и потный.
– Служил в Чечне.
Обычный инвалид.
В «подземке» их, великий мастер, сотни.

– Мильоны ног.
Мильоны жадных рук.
Шныряют всюду.
Мечутся без толка.
Ах, это – рынок!
Весело, мой друг…
Хватают – всё!
Зачем им, смертным, столько?

Опять – тола!
И боком не пройдешь.
Орут!
Визжат!
И скачут, словно блохи.
– Попса и рок!
Резвится молодежь –
Худая поросль сумрачной эпохи.

– А тут какие вертятся дела?
Вот девушка – в мерцающем наряде…
– Здесь продают красивые тела.
За доллары.
Слащавым лысым дядям.

– Но как же души?
– Душ, светлейший, нет!
Они давно ушли на распродажу.
– О, как жесток бесхитростный ответ!
Я – потрясен.
И слов не знаю даже…

– А вот еще картинка.
Девять дыр.
Три трупа – после бойкой перестрелки.
Нет, не следы нечаянной беды –
Плоды большой вполне законной сделки.

Теперь заглянем наскоро сюда.
Ну-ну, смелей!
Толкните эти двери!
Здесь ходит призрак Страшного Суда –
всесильный СПИД.
Смотрите, Алигьери!

Идите дальше.
Вот – еще недуг.
Здесь тоже – смерть.
Палата для убогих.
Ребят сгубил порочный маков круг.
Не только их.
Других, несчастных…
Многих!

А вот – подвал.
Я запалю свечу.
Чтоб мы в кромешный мрак не угодили.
– Я сыт по горло!
Больше не хочу!
Уйдем отсюда, верный мой Вергилий!



ПАТРИОТАМ

Не хныкать! Мы выдюжим, братцы!
Прорвемся из мрака и грязи.
Нам снова на улицах драться
С ОМОНом предательской мрази.

Мы выдюжим. Нас не утопят
В дерьме обезумевшей жизни.
Будь проклята, участь холопья!
Мы выдюжим. Дважды. И трижды.

У них – кулаки и дубинки.
У нас – бескорыстье и совесть.
Себе пусть закажут поминки,
Изменят и в деле и в слове!

«Соком» оголтело пугая,
Резвясь, как последние шлюхи,
Пришли нашу землю поганить.
Но выстоим в этой разрухе.

В бессмысленном этом бедламе,
В тюрьме срамоты и обмана.
Всё молятся, черти, во храме!
Всё прыгают, блохи, с экрана.

На горе народном жирея,
Всё корчат приличные рожи.
А мы – всё упорней и злее.
Умнее. Кристальней. И тверже.

Угробят нас – снова родимся!
Придем! Не пройдет и полгода.
России всегда пригодимся
Мы, верные дети Народа.


ОТЕЧЕСТВО С НАМИ

Черный ветер неистовый
Рвет матрасное знамя.
И отцовские истины.
Но Отечество – с нами!

Потешаются, лешие,
Над родными гробами.
Тяжки ночи кромешные.
Но Отечество – с нами!

Беспардонными, грязными
Лезут в душу руками.
Покупают соблазнами.
Но Отечество – с нами!

Лгут и лгут, окаянные.
Вгрызлись в доллар зубами.
Морщат лбы оловянные.
Но Отечество – с нами!

Скажешь правду заветную –
В яму втопчут ногами.
А за кривду – конфетами.
Но Отечество – с нами!

Пахнет время проклятое
Нищетою, гробами.
Ухмыляется – «пятая».
Но Отечество – с нами!

Им родней пляжи дальние -
И Тунис, и Майами.
Гонят цены обвальные.
Но Отечество – с нами!

Включишь «ящик» придурочный -
Задолбят словесами,
Блудом, мертвыми душами.
Но Отечество – с нами!

Скачут, воют, юродствуют
И трясут телесами.
Поражают уродствами.
Но Отечество – с нами!

Не сдадимся вам, дошлые!
Вспыхнет алое пламя!
Вам – позорное прошлое.
А Отечество – с нами!




СКАЗАНИЕ О РУБЕЖЕ

Еще была жива гостиница «Москва»,
Еще цвело село, шумел станками город,
А в Кремль уже вошла продажная братва –
Предателей отъявленная свора.

Еще партийный царь мочился кипятком
Бездарнейших речей – на пыль, на светлый ветер.
И тайно душу грел оффшорным кошельком,
И дуре потакал под шепот метких сплетен.

Наивен был и прост доверчивый народ,
Верша свой честный труд в колхозах и забоях.
Еще он песни пел меж праведных забот,
И, как ребенок, спал – беспечен и спокоен.

Несбыточная цель истаяла вдали…
Но мирная страна пахала не по-рабьи.
А по земле родной гаденыши ползли.
Туда, где слаще мед, где можно рвать и грабить.

Еще счастливых лет никто не знал цены,
Никто не прозревал грядущего урона.
Понурые, без дел слонялись паханы,
И множила ряды крысиная колонна.

Еще не знали мы отчаянных проблем.
Прожженные хмыри не корчились с экрана.
Доходы подсчитав, смеялся «добрый» Сэм
Над участью народа-великана.

Он руки потирал. Он знал чего хотел,
Скупая задарма козлов советских души.
От алчности своей чесался и потел,
Предчувствуя раздел огромной суши.

Еще моя страна не знала слова «бомж»,
Давно забыв о том, как выглядит разруха.

Но нагло по утрам в дома ломилась Ложь
И в них себя вела как бешеная шлюха.

И вот пришла гроза. С тылов ударил враг!
Расплавились мечты и кончились дерзанья.
Из всех щелей завыл безверия сквозняк.
И рухнуло страны прекрасной зданье.

…Кто ловко уцелел на страшном вираже?
Да тот, кто прежде был презрен и ненавистен.
В слезах проснулся всяк, а всё вокруг – уже!
Лишь сердце рвут клинки вчерашних истин.

Немыслимый «рывок». На целых триста лет!
Но не вперед – назад! В бурьян. Во тьму глухую.
А некто до утра закручивал банкет,
Гнуснейшую победу торжествуя.

Они пришли как тать – громилы всех мастей.
Вломились в нашу жизнь без права, без огласки.
Согнули стариков и кинули детей,
На нищенстве устроившись по-барски.

Топтали и трясли, сшибая всё подряд,
Что зрело и цвело. Им все казалось мало!
В бессилье гробовом трудился демократ
На поприще великого развала.

И шлюзы отворив заморской хреноте,
Давали ей губить неопытные души.
О, родина моя! В беззвездной темноте
Ты брошенной лежала и потухшей.

Весь сор, всю гниль, всю грязь несли «из-за бугра».
Им было что урвать и чем озолотиться!
Так на Руси моей вновь началась пора
Кровавого – родимого! – ордынца.

* * *
Еще российский босс с экрана лил елей,
На купленном ТВ мелькая мордой хитрой.
А в глубине Руси, в заброшенном селе
Бесхитростно взрослел другой
Донской Димитрий!

Людмила Туровская