Андрей Стальнов

 

ВЕРА

 

Устало тронулся состав от шумного перрона.
"Спустя секунды, наконец умолкнут голоса.
До Белой Церкви* далеко,
И в тесноте вагона
Мне предстоит нелёгкий путь длиною в два часа.
Зато на Пасху навещу родную деревеньку..."
- я улыбаюсь мыслям вслух,
но в тот же самый миг
вдруг замечаю: на меня, напротив, со скамейки,
Глядят с блаженной добротой старушка и старик.
"Им лет по семьдесят.
Она,
наверное, болтушка,
А он угрюм и молчалив, как конь-тяжеловес.
Ну так и есть!"
"Христос воскрес!" - кивает мне старушка,
А я "на автомате" ей - "Воистину воскрес!"
В поездках дальних пара слов сердца людей сближает,
Когда в окне один пейзаж, а путь совсем не скор,
Глядишь, и мы уже втроём дорогу коротаем,
Ведя под мерный стук колёс неспешный разговор:

"Сынок, о чём расскажем мы, сейчас уже не ново,
Но всё ж послушай стариков и сильно не серчай.
Мы с дедом ведь издалека: с деревни из под Львова,
И вот уже, как пятый год, с ним ездим в этот край.
На Пасху встанем, разомнём суставы помаленьку,
Молитву тихо сотворим и вновь идём в поход.
Быть может, знаешь: "ДеркачИ"* - глухую деревеньку,
В ней есть церквушка - наших душ и чаяний оплот.
Наш православный храм.

- А что?
В местах, где вы живёте,
Неужто церкви не сыскать под золотом Креста?

- У нас в деревне есть свой храм, но нынче там в почёте
Порядки и закон людей, не помнящих родства.
По крови русских, но в душе - иуд и униатов,
Как только ирод влез на трон, так и пошло с тех пор:
Что ни попросят, всё дают им в качестве оплаты
За их измену.
Вот и наш
им отдан был собор:
В тот чёрный день они толпой вошли в ворота храма,
Его чертоги  содрогнув  потоком бранных слов,
Стальными прутьями прошлись по редким прихожанам,
Избили, до смерти почти, двоих святых отцов,
Столкнули их, как брёвна, вниз, по каменным ступеням,
Вопя, как черти: "Москалям у нас в церквах не быть!"

- Ну а милиция, а власть где были в это время,
Позволив мрази беспредел в святых стенах чинить?

- А что милиция, сынок?
Она была в сторонке.
Подумай сам: какой закон, когда уже давно
Иуды взяли власть, как пса, на поводок короткий?
А потому она стоит с чертями заодно.
Мы попытались храм отбить, да только мало толку,
Ведь против власти и стволов бессмысленны слова:
Милиция гнала нас прочь....
Дубинками....
Вдогонку
Звучало нам: "Эй, москали! СумА - вокзал - Москва!"
Наш православный храм теперь-
рубеж католицизма,
Паства забита и молчит, а батюшка седой -
отец Иван,
за русский дух приспешником фашизма
Тогда был выслан в "Деркачи".
Подальше, с глаз долой.
Сейчас к нему в который раз мы держим путь неблизкий,
В забытый храм, где речь его развеет в душах зло,
Усилит нашу веру в Русь, в её рассвет лучистый.
Ведь, как он говорит, сынок:
"Да, нынче тяжело,
И пусть гремит шабаш иуд (исправит их могила),
А власть отраву нам опять, как яблоко, суёт,
Но Русь живёт! Мы верим в то, и в этом наша сила.
Пока есть Вера, не умрёт во мраке тьмы народ.
Нам имя - РУССКИЕ! Наш дух - Побед великих ковка!
Мы устоим и зло сметём с лица родной земли.
Верь!Будет так.

Однако, вот и наша остановка.
Сынок, добра тебе. Прощай.
Ну, дед, вставай. Пошли."

***

Алел закат.
За горизонт
почти что солнце село,
Господь мир снова одевал в наряд ночных тонов,
А за окошком плыл пейзаж, в котором было небо,
Простор Земли, могучий лес и......
пара стариков.
С большим трудом они брели вперёд по тропке серой,
Бежавшей змейкой посреди чернеющих полей,
Но видел в слабых их телах я Божью силу - ВЕРУ
В Святую РУСЬ, её звезду и праведных людей.

Белая Церковь* - город в Киевской области;
Деркачи* - несмотря на реальность истории, название села вымышленное, поэтому возможное совпадение случайно.

 

 

РАЗГОВОР

 

Тонул в весенней зелени и свете
Вдали от шумных улиц старый двор,
На лавочке втроём сидели дети,
Ведя о чём-то тихий разговор.
По взрослому задумчивые лица,
Нахмуренные бровки, острый взгляд,
Им в мячик бы сыграть, да порезвиться,
Ведь десять лет не возраст для ребят,
Махнуть скорей к реке, пока не поздно,
И по песку побегать босиком….
Но нет:
они
беседуют серьёзно,
А старый двор их слушает тайком:

- «Прикинь, Сашко. Сегодня в нашей школе,
Был проведён учителем опрос,
Ну вроде анкетированья, что-ли…..
Короче, задавали всем вопрос:
Национальность? Кто мы, кто родные?
Откуда родом сами и семья?»
Ну я сказал, что все мы с Украины,
Украинцы – родители и я.
А правду бы сказал, мне было б плохо,
Не любят русских в городе у нас…..»

Запнулся мальчуган и с тяжким вздохом
Продолжил свой коротенький рассказ:
«Наш мэр вчера кричал до посиненья
 « Я выживу из города людей
С остатками имперского мышленья!
В России место клятых москалей!»
А люди все с восторгом заорали:
«Пусть катятся отсель в кратчайший срок,
Всё правильно!»
Короче, поддержали….
А в нашей школе так же всё, Сашок.»

- «Всё верно, Миш. Ты правильно заметил,
Относятся здесь к русским, как к скотам….»
С тоскою другу медленно ответил
Светловолосый бойкий мальчуган.
«Вон, к нам вчера соседка заходила,
Поговорила, чаю попила,
И денег дать в долг снова попросила,
До пенсии….
А ведь «Герой труда».
«Я, денег» - говорит,- «не получаю
Уж пятый месяц, чёрт бы их побрал,
А кто поможет? Даже и не знаю…
Мне в мэрии чиновник "прорычал":
«Москва кацапам пенсии пусть платит,
Пора в стране заканчивать бардак!»
... Дай Бог, на месяц ваших денег хватит,
Но надо бы и дальше жить… А как?
Уже не знаю….»
Так вот и сказала….» -
Историю окончил мальчуган, -
-«На "мерин", видно, дяде не хватало,
Коль у старушки пенсию украл!»

- «Мы всё болтаем, только мало толка,
Как страусы живём - башкой в песок,» -
Курносенькая рыжая девчонка
Вдруг вставила свой звонкий голосок.
«Вы гляньте на «украинских» мальчишек:
Идём вчера с подружкою  домой,
И видим вдруг: пять местных ребятишек
Ведут о чём-то споры меж собой.
Мы мимо них, а ушки навострили,
Они затихли….
Слышим, детский бас
«Смотри, идут, о них то мы забыли,
Полсотни русских в дворике у нас.
Прикинь, за раз квартир освободиться,
Коль всех кацапов гнать метлой отсель,
Да на черта нужны они!? Тупицы!
В России место клятых москалей!»
Мы с Танькой шли, а эти вслед нам ржали
Как нЕлюдям.....
Как пуганым скотам.
Эх, много их, а то бы настучали
Мы им по мелким глупым головам.
Блин, сЫкуны!»

- «Машунь, хорош ругаться» -
Сказал ей резко маленький Санёк, -
«Мы, Русские, должны объединяться,
Коль это сделать взрослым невдомёк,
В железном монолите наша сила!

Однако ж, заболтались мы. Пора!»

И двор смотрел, как быстро уходила
Асфальтовой дорожкой детвора,
И думал о своём, немой свидетель,
Как жили в нём лишь двадцать лет назад,
Единою семьёй простые дети,
Не думая кто чурка, кто кацап,
А кто хохол, кто айзер или ара
Без всяких предрассудков и мастей….
И спрашивал себя: «Где та Держава!?
И Правда ПОЧЕМУ в словах Детей!?»

 

 

Андрей Стальнов

 

 

 

 

ПАМЯТНИК

 

Примечания:

ПМР - Приднестровско-Молдавская Республика. Не кем не признанная независимая республика, желающая войти в состав РФ в качестве субъекта ;
ОПОН - отряд полиции особого назначения. Данные подразделения были основной ударной силой вооружённых формирований Молдовы во время Приднестровского конфликта в 1992 году ;
"одной из танковых частей" - имеется в виду подразделения 59-й мотострелковой дивизии 14-й Российской армии, военнослужащие которой в 1992 году приняли участие в конфликте на стороне ПМР.
БМП* - боевая машина пехоты


Июнь.Жара.
Какая ж, чёрт, отвратная погода!
Ещё бы: только через день наш поезд ждёт Москва,
Ну а пока внутри тисков плацкартного вагона
Людей свирепо достаёт немая духота.
Стальная печка! За окном
поля несутся мимо,
Видать, им в этот солнцепёк совсем не продохнуть.
Ну, как и нам. А потому
мы пьём с «соседом» пиво,
И в разговорах не спеша свой коротаем путь.
За «Оболонью» ледяной болтаем о проблемах,
Делах, работе и семье….
Внезапно невпопад
Попутчик коротко сказал:
«А знаешь, друг, в Бендерах
Такая же была жара пятнадцать лет назад».
Запнулся на пяток секунд, обдумывая что-то,
Ну а затем, опередив мой каверзный вопрос,
Негромко начал свой рассказ под пассажирский ропот,
Хлопки дверей, бутылок звон и мерный стук колёс….

«Чего темнить….
Эпохой зла, предательств и обмана
Остались эти времена на памяти людей,
А я тогда был молодым армейским капитаном
И стойко службу нёс в одной из танковых частей*.
Нас много было там – бойцов элитного сословья
Солдат Великой, но теперь разрушенной, страны,
Тех, кто участвовал в боях на землях Приднестровья,
По обе стороны огня той «маленькой» войны.
Конфликта суть ты знаешь сам: об этом ведь немало
Полки писак на разный лад сумели накропать,
Но я одно тебе скажу: Тогда мы за Державу!
За Наш Союз! За Наш Народ! шли сами воевать.
Как кадры фильма:
ПМР и "драная Молдова",
О невмешательстве приказ от ельцинских властей,
Приход и зверства пьяных харь молдавского ОПОНа,
Тела погибших стариков и маленьких детей,
Десятки наших пацанов и местных ополченцев -
Все, кто геройски бился там и был свинцом сражён……
Андрюха, точно, на всю жизнь в моём остались сердце,
Как монумент тем жарким дням,
Хотя я не о том.

Своим бездействием в те дни мы «дождались» момента:
Когда защитники Бендер могли не устоять,
Сам городок «в кольце», а нам приказом президента
Непозволительно никак в сражение вступать.
Да только знаешь,тот приказ,
втоптав в грязь на дороге
И смачно плюнув на него с "высот" стальной брони,
Мы, как один, поднЯлись ВСЕ в ту ночку по тревоге
И добровольцами на «фронт», «блокаду рвать» пошли.
Казалось, дух Родной страны царил в тот час над нами,
И наши действия рукой железной направлял,
То знали мы, когда неслись на танках с казаками,
Трамбуя в землю по пути чумазых «молдаван».
Да уж чего там…..
Как каток
их наша рать давила,
(Б….., суверенное мурло….)
Был выполнен приказ:
"Кольцо на швах!"
В Бендерах мы!
А там смотрю – картина…
Запала в сердце, не забыть. Вновь вижу, как сейчас.
Представь себе: под солнцем Днестр, пустынный и слепящий
И гробовая тишина…..
(Кошмар зловещих снов!)
Жара под тридцать пять в тени и запашок смердящий
Брони сожжённой, мёртвых тел, лекарства и бинтов.
Десяток танков с БМП*, подбитых в ходе боя,
Стоят, местами перекрыв Суворовский проспект,
То тут, то там лежат тела по одному, по двое…..
(Ещё не всех успел прибрать походный лазарет).
Дыханьем жгучим обдают тебя порывы ветра,
«Какого чёрта здесь война!?» - копает мозг вопрос,
Безлюден каменный проспект длиной в два километра,
А в сквере ПАМЯТНИК застыл среди кустов из роз –
Поэту Пушкину – столпу и гению Державы,
Которым были с детства мы, как земляком, горды.
Но это раньше, а теперь в груди его, как раны,
Зияли пустотой от пуль ОПОНовских следы.
Вот так то, парень…..»

Замолчал устало мой попутчик,
Но ненадолго, вскоре вновь продолжив свой рассказ:

«С тех пор за долгие года мне скорый дикий случай
Давал возможность побывать в других местах не раз.
Андрюха, ты подумай сам:
Ташкент, Баку и Рига,
Да тот же Грозный и Бишкек, и Ашхабад и Львов….
Везде одно: усердно власть в мозгах людей давила
Героев, славу и почёт Страны иных годов.
Суворов, Суриков и Фет, Кутузов, Жуков, Герцен –
Их и других, кем, как собой, гордился наш народ,
Снесённых пьяною толпой,
разбитых,
с ломом в сердце
Бывало, часто я встречал внутри гнилых трущоб.
Да, там!
На свалках во дворах, вдали от магистралей
От шумных улиц и людей,
В плену у тишины
Я с болью в сердце созерцал из мрамора и стали
Величие и кровь былой расстрелянной Страны".

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Оцените.