В ГЛУБОКОМ ТЫЛУ

   Берлогу Шатун выкопал на совесть – глубокую, сухую, в надежном –  а, точнее, безнадежно глухом месте, куда не то, что талибы, даже крылатая ракета не добралась бы. Закончив укладку мха и лишайников, он истово перекрестился, зевнул и сказал:

-     сейчас  у нас такой режим: поели, спели и… лежим!

И тут же заснул сном праведника. Подумав, я решил последовать его примеру. Впереди  предвиделись одни только трудности, и выспаться накануне великих деяний следовало основательно.

  Однако, в отличие от медведя, праведник не может спать несколько месяцев кряду. Суток через трое-четверо стало мне как-то не уютно – бока отлежал, что ли… и стал раб божий Парамон ворочаться, вздыхать, а затем  окончательно проснулся. Подползя к выходу, я раздвинул ветки арчи, служившие нам чем-то вроде двери или жалюзи, и выставил голову наружу. Кругом лежал снег, искрящейся на холодном зимнем солнце. Бурелом, совершенно непроходимый и в летнее-то время, превратился сейчас в какой-то жуткий Лабиринт, откуда никакая Ариадна не вывела бы. Отвесные скалы ограждали этот Богом забытый древний лесной массив не только от людей и хищников, но также и от  стервятников НАТО, да и местных мало гостеприимных полудиких кочевников. Слабый ветерок периодически взметал пушистый снег с веток и насыпал его вокруг нашего убежища.

 Позади в темноте берлоги мирно посапывал Шатун. Снились ему, скорее всего, райские  кущи, изобилующие медом и морошкой, а, может быть, горбушей и кетой, или даже неркой. Я бесцеремонно вытащил из-под медвежьей головы мешки с яркими ярлыками Made in USA (медведь, не просыпаясь, рыкнул) и стал их развязывать. Отрегулировав яркость своего ореола, по штату положенного серафиму третьего класса, я  приступил к изучению их содержимого. К моему великому огорчению, в первом из них была лишь жевательная резинка нескольких сортов, а также дурацкий поп корн.

-     Чтоб им, проклятым, подавиться этой кукурузой! – в сердцах воскликнул я, не подозревая, к каким последствиям приведет это агрессивное и безответственное высказывание.

Надо же было так случиться, что в это утро Всевышний просматривал… скажем так, утреннюю почту. Молитвы, холодно-рассчетливые и страстные,  формальные и от всей души, облаченные в причудливые формы  разноцветных листиков и конвертов, ворохом лежали на его рабочем столе – том самом, за которым  Парамону, Духу и Хомяку пришлось когда-то провести целый год. Одни обращения, явно смахивающие на кляузы и анонимки, Господь отбрасывал не читая, и два услужливых секретаря-серафима оттаскивали корзины с молитвенным мусором на дальние задворки, откуда бумаги пересылались прямо в Ад; другие, привлекшие его внимание, Бог складывал в специальные папки с пометками:  Исполнить; Срочно; Рассмотреть в рабочем порядке.  И разносились циркуляры по небесной канцелярии; сорок тысяч одних только курьеров бегали взад-вперед по лестницам божественного терема, передавая приказания,  после получения которых армады ангелов-хранителей и ангелов смерти устремлялись вниз.

-     А это еще от кого, - удивился Господь, просматривая очередную молитву-пожелание, - уж больно знакомый почерк! Жаль, без подписи… впрочем, передадим-ка её к исполнению!

 В эти же сутки в США было зафиксировано  1891952 случая асфиксии (удушья), связанные с  употреблением кукурузных хлопьев. Судебно-медицинские эксперты и  вездесущие журналисты с ног сбились, отыскивая причину превращения безобидного лакомства в грозное оружие таинственных враждебных сил. Было рассмотрено,  в целом, 241052 рабочих гипотезы происшествия, большинство которых сводилось к подозрению, что без боевиков Бен Ладена здесь не обошлось. Впрочем, самые лютые архиреакционеры по-прежнему настаивали на варианте распространения  коммунистической заразы в системе обеспечения граждан Штатов продовольствием. И никто-никто даже близко не подошел к разгадке причин этой американской трагедии. Лишь за океаном, в дремучей Российской глубинке три мужичка, отмечавшие день тезоименитства тещи  приходского попа, простые русские труженики, не прилагая никаких усилий, сразу же уловили суть происходящего.

-     Видать, Бог их наказал, - глубокомысленно заметил старший из них, Никодим, - знать, прогневили Бога-то!

-     Все от Господа, - вздохнул второй мужик по имени Евграф, откупоривая очередную бутылку, - на все воля Его!

А третий мужичонка, Архип, ничего не сказал, потому, как пьян был до безобразия; даже на звон стаканов не отреагировал. Но, ручаюсь, и он бы присоединился к мнению собутыльников… то есть, собеседников, доведись ему в эту минуту проснуться.

  Пока Америка ужасалась и недоумевала, что же  за бес вселился в их хваленую кукурузу, я продолжал ревизию-дегустацию “гуманитарки”. Многое в ней  пришлось мне не по вкусу, а вот “Сникерсы” и “Марсы” даже понравились.

-     Пусть это и не шоколадная фабрика имени Бабаева, и даже не комбинат “Рот Фронт”, а есть можно, - разглагольствовал я, опустошая очередной мешок.  – Ведь могут же, когда захотят! И что это за народ? Кипучий, предприимчивый… их бы энергию, да в мирных целях! Так ведь нет же… то джаз изобретут, то и вовсе “тяжелый Рок”, а то и атомную бомбу на мирный город сбросят! Нет бы, Богу молиться, да коммунизм строить, а они, понимаешь, взялись “Интернет” внедрять! Подумать только! Гореть этой нации в Аду всем составом, уж это точно…

 Неизвестно, сколько бы я смог рассуждать на эту тему, но внезапно прогремел гром, и таинственная сила ухватила меня за уши и выдернула из берлоги. Ветер засвистел в лицо, и мелькнули где-то далеко внизу заснеженные пики Гиндукуша, стремительно проваливаясь в темноту. На мгновение я погрузился в пустоту  Мирового Эфира, из которого вынырнул в уже всем нам знакомом рабочем кабинете Всевышнего и грузно шлепнулся в кресло для посетителей. Я  осмелился поднять голову и сразу же столкнулся с укоризненным  взглядом Господа.

-     Что ты натворил, Парамон! Вернее сказать, что мы с тобой натворили!

-     Ага, - подумал я, - стало быть, груз ответственности ложится не только на мою шею!

-     Об этом даже не думай, - прервал мои мысли Бог, - я не собираюсь нести никакой ответственности за твои преступные замыслы и безответственные высказывания. Учись, дорогой мой, сам отвечать за свои поступки.

-     Что же я мог натворить, - лихорадочно соображал я, - лежа в берлоге? Разве что напарника объел? Так я же оставил ему мешок с поп корном и два мешка жвачки… куда ему еще? К тому же он нынче херувим, святым духом должен обойтись!

-     Мало того, - взволнованно продолжал Создатель, - что вы забрались в лесную глушь, отсиживаясь в самом глубоком тылу во время войны; но даже досуг толком провести не можете! Пушкин в подобных условиях “Маленькие трагедии”, “Повести Белкина” и что-то еще написал, а они – вы только подумайте! – чем занимаются: один спит, как сурок, другой жрет, как свинья! И, мало того, - скорбно понизил  он голос, - еще и навредить успевают мирным обывателям!

Здесь я начал кое о чем догадываться.

-     Ну и ну, - промелькнуло в голове, - неужели стандартную бранную присказку Господь воспринял в качестве обращения к нему? Да еще и отреагировал на нее, как на личную просьбу, и передал приказ архангелам выполнить?

-     Именно так, Парамоша, - подтвердил Господь мои подозрения, - есть в этом и моя вина: не проконтролировал, не посмотрел, что за просьба была в молитве, и кто ко мне взывал. Да знал бы я, что это ты, пальцем бы не пошевелил! Но это не снимает с тебя ответственности за случившееся, а случилось нечто ужасное. Американский народ даже во время Второй Мировой войны не понес таких потерь, как сейчас - по твоей глупости и от собственной кукурузы!

-     Епитимья на вас с Шатуном будет наложена с учетом размеров и характера деяния, - продолжал Господь, раскуривая трубку, - ты засорил  верхние дыхательные пути тысяч и тысяч граждан, и за это будешь прочищать их канализацию.

-     А Шатун? – осмелился я подать голос, - не пропадет он там… в глубоком тылу?

-     О, - усмехнулся Господь, - о медведе мог бы не беспокоиться. Что ему, жеребцу, сделается? Проспится, лапу пососет, да и полетит, куда ему вздумается… вернее, куда я прикажу. А вообще-то, как потенциальный соучастник преступления против человечества, он тоже должен понести хоть какое-то наказание.

Господь позвонил в колокольчик, и два дюжих серафима с закатанными по локоть рукавами блистающих риз возникли в кабинете.

-     Срочно доставьте сюда из берлоги № 87 591 медведя с крыльями, - распорядился он, - он такой один на Земле, так что ни с кем не перепутаете… кстати, не следует применять к нему никаких мер физического воздействия.

Спустя несколько секунд запыхавшиеся гонцы-фельдъегери  втолкнули в божий кабинет сонного Шатуна. Впрочем, при виде Бога сон с него как рукой сняло.

-     Господи, Боже мой! – взревел он каким-то особенно нечеловеческим голосом, - слава тебе, Господи наш! Свершилось!

-     Погоди радоваться, - остановил его излияния  Всевышний, - ибо вынужден огорчить тебя до невозможности. Ты знаешь, что натворил твой напарник, пока ты храпел в своей берлоге? Не знаешь – так скоро узнаешь. Недоглядел, товарищ, недоглядел! Конечно, ты мог бы возразить, что херувим за серафима не отвечает, или что-нибудь еще в том же духе, но я делать этого не советую. Не люблю почему-то, когда мне возражают!

Господь налил из волшебного графина стакан святой воды, осушил его залпом и продолжал:

-     но я соглашусь с утверждением, что твоя вина не столь велика, как грех Парамона, и посему ответственность у вас будет разная. Суждено вам отныне осуществить капитальный ремонт Нью-йоркской  канализации, причем нырять в коллекторы будет Парамоша, а ключи подавать – наш юный друг гризли. Так, я думаю, вполне справедливо?

Мы промолчали: а что тут можно было возразить? Богу виднее.

Не стану описывать свои злоключения в канализации  североамериканского мегаполиса. Скажу лишь только, что пришлось потрудиться на славу гаечными и газовыми ключами, лопатою и вантузами. Напарник мой и не думал присоединяться ко мне в коллекторах, так что бранил и корил его нещадно, приговаривая:

-     ты там особо не перекуривай, к работе-то приглядывайся, а то так и будешь всю жизнь ключи подавать!

Но глупый медведь не знал этого старого доброго анекдота и ни разу не рассмеялся.

   В этом глубоком… я сказал бы даже,  слишком глубоком тылу провели мы не менее двух лет, а когда выбрались, наконец, на свет божий, увидели, что в мире произошли значительные перемены.

  Над городом развевались красные флаги, и голос из электронного громкоговорителя выкрикивал антиимпериалистические лозунги. Румяные жизнерадостные янки во все горло распевали песни  советских композиторов из кинофильмов “Цирк”, “Веселые ребята”, “Волга-Волга” и “Светлый путь”. Улицы патрулировали “Джипы”, битком набитые американскими красногвардейцами.

                       ЭПИЛОГ.  ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

-     Товарищи, - звучал из репродукторов взволнованный голос президента Горбуша, - социалистическое отечество в опасности! Вероломная интервенция капиталистических стран Европы и Латинской Америки поставили нашу экономику на грань катастрофы. В создавшихся условиях мы вынуждены создать чрезвычайную комиссию по борьбе с оккупантами и их приспешниками - саботажниками и бандитами всех мастей, скрытыми контрреволюционерами, только и мечтающими о реставрации прогнившего империалистического строя. Не бывать этому никогда, товарищи! Все на борьбу с русско-канадской агрессией! У нас есть, чем ответить вызову стран НАТО, этого мирового жандарма. Еще не заржавел наш  могучий флот, и уже все 12 авианосцев спешат на выручку нашей красно- негритянской армии, окруженной под Лос-Анджелесом. Мы пока воздерживаемся от применения ракетно-ядерного и термоядерного оружия, но наше терпение не беспредельно!

-     Оказывается, мы им не только канализацию, а еще и мозги прочистили, - потирал лапы гризли, - смотри, как поумнели!

 Я молчал и сомневался. Ядовитый скепсис травил искры оптимизма. Да, поумнели, но надолго ли? Впрочем, на все воля божья! Надо будет – и Рокфеллер “Марсельезу”  запоет, а  какой-нибудь Уоллес или Голдуотер запишутся в красноармейцы и возьмут себе псевдонимы Эгалите и Фратерните. До сих пор слово Божие до них вообще не доходило, но после того приснопамятного случая с кукурузными хлопьями Господь, сжалившись над заблудшими овцами, взялся, наконец, за их перевоспитание.

-     Пес с ними, пусть себе умнеют, им же на пользу! – думал я, - им бы и дальше так держать!

 А, тем временем, в стране вспыхнула гражданская война и кольцо фронтов стало неумолимо сжиматься вокруг северо-восточных штатов. Канадские и мексиканские оккупанты бесчинствовали на севере и юге страны, опустошая супермаркеты и винные погреба. Российский десант, высадившийся на побережье Аляски, проводил все время за карточными играми и не вмешивался в политику: зачем вторглись – и сами не поняли.

  Но, что бы ни случилось в дальнейшем, мир изменился, и отрицать это было глупо.

Вот в какую сторону – сказать трудно. Поживем – увидим.

   Но это будет совсем другая история. Запаситесь терпением, и вы все узнаете.

 П.Парамон