Антиглобализм

Ситуация с так называемой «Пандемией, вызванной новым вирусом» (официальные формулировки в приказах учреждений), является беспрецедентной в истории. Не будем затрагивать вопрос о ее роли в историческом процессе, рассмотрим это действительно общемировое событие с позиций информационной войны: именно эта составляющая является ведущей во всем комплексе событий.

Особенность именно этого события заключается, в первую очередь, тем, что подавляющее большинство официальных властей в мире восприняли его «бона фиде» или, как говорят, «на голубом глазу», как достоверное событие. В этом можно усмотреть особенность 4 из числа «новых черт» инструментов воздействия, а именно, задействование официальных лиц, чьи утверждения, а тем более распоряжения всегда воспринимались с более высокой степенью доверия, чем других лиц.

Сразу же отметим языковое обеспечение этой кампании: событие было названо словом «пандемия». Это слово, как и его эквиваленты в других языках , не входит в число общеупотребительных, воспринимается как научное и производит впечатление профессиональной авторитетности лиц, его употребляющих. Существующее в языке значение: болезнь, охватившая большую часть человечества, имеет резко негативную оценочность, пугающие ассоциации («черная смерть», вымирание человечества и т.п.) Все вместе оказывается сильнейшим средством воздействия в соответствии с основными законами речевого воздействия. Использовав эту номинацию, авторы (а это была ВОЗ устами руководителя Гебрейсуса) задали устрашающий взгляд на происходящее, включающий дополнительно усиливающие коннотации. Причем задали с отсылкой к авторитетам. В то же время, как признавала и ВОЗ, слово означало только, что данная болезнь охватила много стран. В этом смысле можно говорить о пандемии любого простудного заболевания, педикулеза., ветрянки.

Использование слова «эпидемия» не производилось, потому что этот термин имеет точное определение в медицинских документах. Нигде (и до сих пор, разве что в отдельных местах) эпидемиологический уровень достигнут не был. Врачи на ряде Интернет-ресурсов об этом официально заявляли.

В ходе дальнейшего информационного сопровождения события большой упор в медиа делался на установлении ассоциативной связи «ковид – смерть». Еще до того, как эта болезнь была зарегистрирована в России, в медиа, в том числе государственных, приводилось утверждения о катастрофической смертности в Европе, подкрепленные фотографиями (как это нередко бывает в Сети, не имевшими отношения к данным событиям) залов, уставленных гробами, людей, несущих трупы в черных мешках и т.п. Визуальная часть провоцировала ложные выводы зрителей (пункт 4 основных принципов) , соответствующие заявлениям об опасности и высокой летальности.

Особую роль здесь сыграли меры предупреждения распространения инфекции, введенные во многих странах мира (кроме Швеции и Белоруссии, а также ряда штатов в США). Прекращение сообщения между странами, запрет выходить на улицы, обязательное ношение масок представляло опасность как запредельную в сознании граждан, до сих пор с такими мерами не сталкивалось. Особенно сильное впечатление произвели запреты на отправление религиозных ритуалов и (в чем-то квазирелигиозные) мероприятия по празднованию юбилея (практически последнего для немногих участников Великой Отечественной войны) Победы.

Большую роль играла «повестка дня», т.е. место информации в наиболее распространенных медиа. Например, весной МК и многие ресурсы в подробностях описывали страдания тех или иных деятелей, в том числе из числа сотрудников и т.п. Осенью, когда количество переболевших заметно выросло, и появились свидетельства о легком течении болезни или даже о бессимптомном, такие подробные описания уступили место подробным рассмотрениям тех или иных случаев летального исхода. В одном из октябрьских номеров МК были обнаружены описания сразу пяти смертей. Понятно, что такая подача информации подводит к ложному выводу о большой вероятности смерти, вызывает сострадания, дающие толчок к стрессам и истерикам.

Поскольку в любом обществе есть люди, мало восприимчивые к воздействию, к тому же в Сети появились выступления некоторых врачей, опровергающие «идеологему о страшной опасности Ковид», в комментариях, блогах стали появляться заявления сомневающихся. Особенно это активизировалось с введением беспрецедентных ограничений в разных регионах России. В таких случаях использовались приемы троллей, пытающиеся выставить сомневающихся вредными дурачками (потом это повторилось осенью, когда меры были далеко не столь строги, что показало избыточность строгостей – в том числе, очень болезненных, как штраф в 5000 руб за выход из дома). Обычная структура поста: «Вот из-за таких идиотов, поверивших маргиналам, я должен буду болеть и рисковать жизнью (вариант: умрут ни в чем не повинные)». Еще один вариант: «хотела бы я, чтобы вы посмотрели в глаза умирающих». Понятно, что здесь идет речь об очень высоком накале повышения эмоциональности, которое заключается уже не только в страхе, но и ненависти к иным. Не исключено, что распространение таких постов было добровольным: люди охотно транслируют свои страхи и ненависть, как и прочие сильные эмоции.

Однако уже осенняя «вторая волна» прошла не просто мягче, чем весенняя, при существенно более высоких цифрах «выявленных» (о статистике разговор особый, но в целом она, похоже, отражала более высокую реальную заболеваемость). Обязательное ношение масок встретило заметное сопротивление, связанное с распространением в сети информации о малой эффективности этой меры. Поэтому оно поддерживалось преимущественно просьбами обслуживающего персонала: «Нас за это оштрафуют», что оказалось надежной формой апелляции в нашем коллективистском сообществе. В какой-то момент (в октябре-ноябре) в сети проходили сообщения о драках из-за того, что кто-то отказывался надевать маску в каком-то месте, причем, вызванные усердием «масочников». Однако по мере снижения страха из-за привычности ситуации (почти у всех появились переболевшие знакомые, и выяснилось, что чаще всего это проходило легко) и рвение «масочников» свелось к личным формам: «А я хочу и ношу», что не вызывало конфликта.

Поскольку страх явно пошел на убыль, а меры стали восприниматься как несправедливые и вредные (дистанционное образование, блокировка карт у школьников и пенсионеров), в Сети стала активно распространяться информация об изменениях, новых мутациях, выявлении новых опасных осложнений и т.п. В основном, это не очень акцентировалось, но явно внедрялось в повестку дня. Особую роль стал играть «британский штамм», что определялось чрезвычайными мерами, принятыми в Великобритании.

В целом накала страха и степени убежденности масс не хватило для поддержания энтузиазма по поводу вакцинации (действительно, несколько сомнительной из-за отсутствия данных об отдаленных последствиях).

Интересно отметить, что степень подверженности воздействию была весной заведомо выше у людей, смотрящих телевизор (что объяснимо из-за более широкого репертуара визуального воздействия). Осенью удалось отметить (возможно, весной это тоже было, но нам не хватило данных) повышенную доверчивость среди людей «либеральных» взглядов. Обнаруживались сообщения о ненависти к «антимасочникам», об отказах впустить сантехника, вызванного на «затопление», пока он не наденет маску и т.п. Это еще раз заставляет вернуться к вопросу о степени внушаемости: о корреляции (скорее ее отсутствии) со степенью образованности людей.

Возможно, столь широкий охват пропагандистскими идеологемами об опасности ковида связан с принятым в «либеральном» сообществе стремлением «быть, как все приличные люди». Это пункты 6 и 7 в перечислении современных особенностей воздействия.

В целом заметный успех описываемой кампании связан с широким использованием организационных ресурсов: задействование руководства стран, строгие административные наказания, прекращение транспортного сообщения и т.п. В то же время вполне грамотно были использованы и основные приемы воздействия на сознание: создание эффективно регулируемой «повестки дня», использование лексики, формирующий заданный взгляд на события, интенсивное воздействие на эмоциональную сферу, учет картины мира и особенностей разных групп населения, в первую очередь, значимую во многих странах группу людей «либеральной» ориентации.

Е.Г. Борисова дфн, проф.